Ему тоже должны предложить отправиться во Франкфурт — эта мысль как будто лежит на поверхности. И в этом будет его спасение! Помимо всего прочего, ожидается приезд сестры императора Леопольда и его свояка, королевской четы из Неаполя. Его просто не посмеют забыть ввиду таких торжеств!
И действительно, королевская чета прибывает в Вену в середине сентября. Но никакого приглашения к музицированию во дворце он не получает. Зато узнает от кларнетиста Антона Штадлера, для которого прошлой осенью написал прекрасный кларнетный квинтет, что будет исполнена симфония Гайдна и что король пригласил Йозефа в Неаполь и дал большой заказ.
В первый раз в жизни он испытывает ревность по отношению к своему другу и соратнику. А когда в завершение всего выясняется, что на торжества ожидается новая постановка «Аксура» Сальери, его недобрые чувства к извечному сопернику и недоброжелателю находят выход в припадке ярости.
Чтобы выговориться, он бросается к барону Вальдштеттену и со слезами в голосе признается в испытанном им позоре:
— Теперь я точно знаю, почему мне не удаётся и не удастся сделать карьеру в Вене — музыкой у нас командует этот итальянец! Сальери мой смертный враг! Он виноват в том, что меня здесь не ценят. Если бы он мог, он отравил бы меня!
Вальдштеттен, по своему обыкновению, с отеческим терпением увещевает Моцарта и даже пытается несколько выгородить Сальери: после того что он о нём слышал, ему трудно заподозрить этого человека в бесчестном поступке и клевете. Более того, насколько ему, Вальдштеттену, известно, положение Сальери при дворе непрочно, он даже подумывает об отставке.
— Он — и в отставку? — с презрением в голосе откликается Моцарт. — Да я скорее поверю, что наша планета разлетится на куски. Уверяю вас, любезный барон, за всеми махинациями, в результате которых меня не берут а поездку, стоит он, и никто другой. Ничего, поеду во Франкфурт за свой счёт. Я докажу этим господам: Моцарт ещё жив!
Это не случайная прихоть, родившаяся в минуту возбуждения, такое решение им принято загодя. Правда, пока он не знает, как приведёт его в исполнение — всей наличности у Моцарта пятьдесят гульденов, остальные деньги он отдал Констанце. Но своего он добивается. Для чего прибегает к средству, которым ни разу прежде не пользовался: он берёт ссуду в тысячу гульденов под пять процентов годовых, подписав закладную на свою мебель.
Такую сумму на этих условиях ему предлагает не Пухберг, который при своей корректности и порядочности ни о чём подобном и помыслить бы не мог, а мало знакомый Моцарту господин по имени Генрих Лакенбахер. Двадцать второго сентября Моцарт садится в почтовую карету вместе со скрипачом Францем Хофером, два года назад ставшим его свояком, и едет во Франкфурт.
Старый имперский город на Майне принаряжается в ожидании коронационных торжеств. Гостиницы переполнены иногородними. Много развлечений самого разного характера и уровня. Три театра стараются перещеголять друг друга, а местная труппа даже ставит в честь Моцарта «Фигаро».
Сам он все надежды связывает со своим концертом, к участию в котором он приглашает прекрасную певицу из майнцской оперы Маргарету Шик. Несмотря на обширную программу — в том числе два клавирных концерта — академия полный зал не собирает. Скорее всего, публика пресыщена множеством представлений и расшевелить её трудно. Так что концерт завершается «с точки зрения почестей прекрасно, а с точки зрения денег — жидковато», как он пишет в письме к «любезнейшей, лучшей из лучших, жёнушке». Моцарт приходит к выводу, что «во Франкфурте людишки ещё большие скряги, чем в Вене». И это заставляет его отказаться от мысли о второй академии, дать которую побуждают Вольфганга Амадея друзья, и отправиться восвояси.
В Мюнхене, где он останавливается на несколько дней, курфюрст сразу приглашает Моцарта выступить при дворе в присутствии короля Неаполя.
Вольфганг горестно улыбается:
— Какая честь для венского двора, что король Неаполя, чтобы послушать меня, должен сперва переехать в другую страну!
Моцарт рассчитывал вернуться из Франкфурта с целым кошелём дукатов, а приезжает в ноябре почти ни с чем. Но вскоре получает от директора итальянской оперы в Лондоне О’Рейли приглашение погостить полгода в английской столице и за гонорар в триста фунтов стерлингов написать две оперы. Перечитав письмо внимательно, Моцарт думает: «А недурно! Дело стоящее! На какое-то время выбьюсь из нужды и добьюсь признания за границей — то-то мои венцы вытаращат глаза!»