Вадим Петрович — научный работник. Это он так представился Люсе, когда знакомился с ней.
— Я научный работник, а моя жена Тамара — инженер в НИИ.
Люся тогда еще подумала: «Какая разница, где работают? Были бы люди аккуратные да непьющие».
Слава, Люсин муж, непьющий. То есть, конечно, он любит выпить по субботам, или по праздникам, или после бани, что чаще всего и совпадает с субботой, или когда приходят братья. Но ведь это и есть непьющий, раз пьет только дома, когда повод, и, выпив, не куражится.
В обычной жизни он немногословен: несколько слов утром, несколько слов вечером — вот и все, а когда выпивает, становится веселым и разговорчивым. И Люся любит, когда он выпивает. Так, немного, для разговору.
Новые жильцы Люсе понравились. Особенно Вадим Петрович, по виду совсем простой человек, не скажешь, что научный работник, и чем-то похож на Люсиного старшего брата (тот тракторист в совхозе), с таким же, как у брата, смешным хохолком на макушке.
— Культурные люди, а в особенности он, — рассказывала Люся дворникам, когда после утренней уборки сошлись в конторке техника-смотрителя. — Мне везет с соседями.
— Подожди ты, еще не пригляделась, а уже везет. Не хвались раньше времени, — остановила Люсю Мария Геннадьевна, старший дворник.
— Да че там раньше времени! Человека ведь сразу видать, — ответила Люся.
Вадим Петрович, когда не в командировке, иногда с утра остается дома, а потом уходит в библиотеку.
— Люся, — просит он, — если меня будут спрашивать, скажите, пожалуйста, что у меня сегодня библиотечный день.
Однажды, только он ушел, кто-то позвонил по телефону и спросил, дома ли Вадим Петрович.
— Он в библиотеке, — важно ответила Люся.
— В бане? — спросил мужской голос.
Люся рассердилась.
— Я вам, кажется, русским языком говорю: он в библиотеке. А вы — в бане!
Вечером, когда Люся рассказала об этом Вадиму Петровичу, тот засмеялся, но не обидно и объяснил:
— Это так библиотека называется — БАН, библиотека Академии наук.
Люсе тоже стало смешно.
— Надо же! Выходит, я его зря отчихвостила.
И Тамара нравилась Люсе, но меньше. Нравилась тем, что красивая и всегда так одета, что хочется смотреть.
— Но против Вадима Петровича, — рассказывала Люся в конторке, — она проигрывает. Не внешностью, конечно, нет! Но какая-то она недовольная, прямо удивляюсь. Всё вроде при ней, а она недовольная.
Перед ноябрьскими Люся с утра поставила варить студень, а сама ушла в соседний подъезд мыть лестницу. У нее еще оставалась недомытой одна лестница и окна в том подъезде, который с улицы.
За окна платили отдельно, притом наличными: два рубля окно. Уж как там исхитрялся управхоз Михаил Осипович, никто не знал, но за окна платил, как у них говорили, живьем. У Люси в тот день оставалось работы на шесть рублей — три окна.
Пока мыла окна, два раза прибегала домой взглянуть, не проснулась ли Леночка, и заодно присмотреть за студнем. Впрочем, что ему? Варится себе и варится.
На праздниках придут Славины братья с невестками. Братьев четверо и три невестки. Младший Сережа еще не женат, недавно из армии. Все братья у Славы, как и он, шоферы, и Сережа в армии выучился на шофера.
Невесток Люся побаивается. Не то что именно боится, но все же не хочет ударить в грязь лицом, особенно перед Антониной, женой Георгия. Антонина работает там же, где когда-то работала Люся, на «Красном Знамени», она депутат райсовета, а еще раньше заседала в суде, вечно учит Люсю, как надо то делать, это: «У тебя, по-моему, майонезу в салате маловато». А сама, когда у нее собираются, не устает себя нахваливать: «Кушайте, гости дорогие, все такое свежее, такое вкусное…»
Целую неделю перед праздниками Люся, сбиваясь с ног, бегает по магазинам — достать, припасти, чтоб уж, как говорится, полная чаша.
Лена хнычет:
— Мам! Опять мы в магазин?
— Если будешь капризничать, отдам тебя в детский сад, — говорит ей Люся.
Очень ответственный момент — студень. Как получится?
— Ужас! — сказала Тамара, когда Люся во второй раз забежала домой. — Выхожу на кухню, никого нет, а под кастрюлей газ горит.
— Ну и что? — ответила Люся. — Я и завсегда так.
— Ужас! — повторила Тамара и ушла в ванную.
Люся огорчилась. Что ужасного-то? Когда Тамара вышла из ванной, Люся сказала:
— Что ужасного-то? На маленьком огне… Варится себе и варится.
— Да ладно, я уж и забыла об этом, — недовольно сказала Тамара.
На ней розовый стеганый халатик, Люся видела такие в Пассаже, шестьдесят пять рублей.