Она остановилась на полпути по коридору, затаила дыхание и уставилась на полоску света, видневшуюся сквозь закрытую дверь спальни. Ее сердце бешено колотилось. Зарождающийся гнев быстро набирал силу, заставляя ее грудь сжиматься. Она пыталась убедить себя не паниковать, не торопиться с выводами. Возможно, Блейну было очень плохо, и стоны, которые она слышала, были всего лишь отражением этого.
Затем звук раздался снова, на этот раз на более высокой ноте, почти как крик. Теперь она знала, что это не были звуки болезни или страдания.
Это были звуки удовольствия.
Экстаза.
Незнакомое чувство смертельного спокойствия охватило Лану, когда она отвернулась от двери и вернулась на кухню. Она чувствовала себя отстраненной. Как будто в ее теле поселился незнакомец. Она знала, что собирается делать, и ничего не чувствовала. Никакого чувства ужаса. Никаких внутренних споров о том, что правильно, а что нет.
Вернувшись на кухню, она открыла сумочку и достала пистолет. Тот самый, который сам Блейн подарил ей на день рождения, чтобы защитить от хищников, которые, как он всегда думал, подстерегали ее возле клуба в конце ночной смены. Он любил ее и не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Только эта любовь была не чем иным, как грязной ложью.
Как еще объяснить то, что сейчас происходило?
Снова прошла по коридору, в последний раз задержавшись у двери. Затем она вздохнула и взялась за дверную ручку свободной рукой. Частота и громкость оргазмических звуков резко возросли, когда она повернула ручку и приоткрыла дверь. Она просунула голову внутрь и увидела, как Блейн трахает пышную блондинку с длинными стройными ногами и большой грудью.
Лана подавила вздох.
Блондинку звали Элис. Она была ее подругой. И коллегой. Той самой, у которой якобы заболел ребенок, и которую неожиданно отправили в отделение неотложной помощи. У Ланы слегка закружилась голова, когда она быстро все обдумала. Все это было подстроено этими двумя предательскими кусками дерьма, чтобы они могли собраться вместе и потрахаться. Единственное, на что они не рассчитывали, - это на ее ранний уход из "Бутикa Сисек" из-за затишья в бизнесе после ухода "Большого" Теда и его банды.
Руки Ланы дрожали, когда она проходила дальше по комнате. Дрожь была вызвана не нервозностью. Это была ярость, которая продолжала набирать силу. Она точно знала, что собирается делать. Что она будет делать. Она не собиралась просто размахивать пистолетом и угрожать им. И у нее не было никакого желания допрашивать их. В любом случае, какая разница, как долго это продолжалось? Случилось ли это один раз или сотни раз - не имело значения.
Это случилось.
Они предали ее.
И теперь они заплатят за свою неосмотрительность. Она подошла к краю кровати и еще несколько мгновений наблюдала за ними. Они были так увлечены происходящим, что не замечали ее присутствия. Блейн извивался и толкался в Элис с неконтролируемой страстью, раскачивая каркас кровати и заставляя изголовье ударяться о стену. Прелестные ножки Элис крепко обхватывали его, а ее длинные ярко-красные ноготки впивались в его мускулистую спину.
Лана подняла пистолет и прицелилась Блейну в спину.
Она ждала.
Элис открыла глаза и, наконец, повернула голову в сторону Ланы. Затем она ахнула, и ее голубые глаза стали очень-очень большими. Блейн громко хмыкнул, очевидно, приняв это за очередное проявление страсти.
Лана встретилась взглядом с Элис.
Улыбнулась.
И нажал на курок.
Пуля проделала в пояснице Блейна отверстие размером с пятицентовик. Он закричал. Они оба закричали. Блейн выгнул спину и закричал еще громче, пытаясь освободиться от Элис. Следующая пуля пробила ему затылок и вышла через лоб. Брызги крови и мозгов забрызгали Элис и спинку кровати. Мужчина Ланы был мертв. Мужчина, которого она любила больше всего на свете. Мертв. И она не чувствовала ничего, что напоминало бы горе или сожаление. Все, что она чувствовала, - это все еще кипящий гнев. Она даже ни разу не взглянула в лицо этому изменившему ублюдку. Что было к лучшему. Теперь у него почти не осталось лица. Выходное отверстие говорило само за себя.
Лана рассмеялась.
Даже в разгар кровавой расправы эта мысль показалась ей забавной. В те кровавые моменты она открыла для себя кое-что интересное. Такие вещи, как возможность того, что, возможно, в глубине души она была не таким уж хорошим человеком. Может быть, на самом деле, она была в некотором роде плохим человеком. Потому что кто еще, кроме плохого человека, стал бы сейчас смеяться?