— В любом случае она безобразна, — сказала Маргот.
Эгберт фыркнул и спрыгнул со стула.
— Безобразна? Ну и что, кому какое дело? Будь это Тернер, картина стоила бы тысячи фунтов, а раз это не Тернер, она не стоит и тысячи пенсов.
— Боже милостивый, Эгберт, какое это имеет значение? У тебя и так будет куча денег.
— Дело не в деньгах. К тому же…
— У тебя уже есть горшки. Не знаю, что ты будешь с ними делать.
Эгберт разозлился:
— Денег не бывает слишком много. К тому же их будет не так много, как ты думаешь, после уплаты налога на наследство и прочее.
— Боже милостивый, ты уверен до безобразия, что все достанется тебе, — сказала мисс Стандинг. — А что, если я нашла завещание или одно из свидетельств, о которых так хлопочет мистер Хейл, что ты тогда будешь делать?
Что-то промелькнуло в глазах Эгберта — страх и нечто более отвратительное, чем страх. Не зная почему, Маргот затаила дыхание. Ей захотелось выскочить из комнаты, хлопнув дверью, но вместо этого она повторила свой вопрос:
— Что бы ты стал делать?
— Ты что-то нашла? — В голосе Эгберта появились незнакомые Маргот интонации, и ей снова захотелось выскочить за дверь.
— Может, и нашла. Там есть ящик, принадлежавший моей матери…
Он сделал к ней шаг.
— Вот как? И что в нем было? Что ты нашла?
Маргот отступила на шаг.
— Старые платья. Жуть какие неудобные.
— Что еще?
— Настольная книга. Хочешь знать, что в ней было?
— Бумаги? — спросил Эгберт.
Маргот засмеялась. Она не понимала, почему ей так страшно.
— Ты говоришь чепуху, — раздраженно сказал Эгберт. — Я не верю, что там были какие-то бумаги.
— Может, и не было.
— Ты должна немедленно показать их мистеру Хейлу.
— Может, должна, а может, нет…
— Чушь! Послушай, мне нужно с тобой поговорить.
— Ты и так со мной говоришь.
— У меня к тебе особый разговор. Про настольную книгу ты пошутила, это понятно. Никаких шансов на завещание у тебя нет, а письма твоего отца ясно показывают, что нет смысла цепляться за надежду — ты не получишь ни копейки из его денег. Но я сказал мистеру Хейлу, что тебе не о чем беспокоиться, потому что я намерен поделиться.
Маргот вытаращила глаза.
— Поделиться?
— Ну, это я так выразился. На самом деле никакого дележа не будет, но результат будет тот же, как если бы дележ был. Я вот что имею в виду: если у девушки полно красивых нарядов и карманных денег, есть хороший дом и даже машина — ну так вот, больше ей ничего и не надо, так?
— Возможно.
— Так. Что еще ей может понадобиться?
— Я не знаю… Я не знаю, что ты имеешь в виду.
— Я имею в виду, что нам нужно пожениться, — сказал Эгберт.
Маргот вздрогнула.
— Эгберт, что за безобразная идея!
— Нисколько не безобразная. Это будет для тебя хорошее обеспечение.
Маргот хихикнула.
— Это будет безобразие. — Она опять хихикнула. — Ты что, делаешь мне предложение?
— Да. — В его тоне не мелькнуло ни тени любовной страсти.
— Мне еще никогда не делали предложения. Я не знала, на что это похоже.
— Отнесись к этому серьезно. Это будет очень хорошо для нас обоих.
Маргот попятилась к двери. Страх не отпускал ее.
— Нет, не будет. Мне это противно. Противно до безобразия. Да я скорее пойду замуж за кого угодно — за мистера Хейла, за месье Декло, старика, который учил нас рисованию и нюхал табак!
— Полагаю, ты шутишь. Если не выйдешь за меня, не получишь ни пенса — ни единого пенса.
Что-то жаркое, влажное и жгучее хлынуло к глазам.
— Мне не нужно ни пенса, и лучше уж я выйду замуж за шарманщика, чем за тебя!
На этот раз она выбежала из комнаты, от всей души хлопнув дверью.
Глава 14
Маргот выскочила из гостиной и побежала вниз по лестнице. На полпути она притормозила и перешла на степенный шаг. Почему, собственно, она должна убегать от Эгберта? Это пока еще не его дом, хоть он и ведет себя так, как будто его.
Она остановилась, посмотрела вниз и вдруг заметила, что из кармана ее белого джемпера торчит письмо к Стефании. Надо пойти опустить его в почтовый ящик, только нужно наклеить марку. В кабинете всегда есть марки.
Наклеив марку, она пошла на почту. На улице было скверно: снова опустился туман, под ногами хлюпало, хотя Дождя не было.
Маргот вернулась домой с таким чувством, что нет на свете ничего приятнее этого дома. Еще бы конфеты… Но конфеты кончились, и хоть мистер Хейл дал ей десять шиллингов, они ей понадобятся для осуществления величайшей авантюры: она решила пойти работать секретаршей. Она заранее забавлялась тем, какие волнующие истории будет описывать Стефании. Как досадно, что она оставила тетрадку на диване в гостиной — на сегодня Эгберта ей хватит с избытком.