Делл явно был очарован. Он наблюдал за Джорджией с восхищением, не отрывая от нее радостного взгляда своих голубых глаз.
— Все это было ужасно давно и, конечно, ужасно глупо… — Голос Джорджии звучал одновременно храбро и беспомощно. — Он был очень славным и обидчивым, милый мой Ричард. Я прекрасно его знала. Мы оба были одиноки и… невероятно привязались друг к другу. Когда он исчез, мое сердце разбилось, но я никому не могла в этом признаться. Понимаете?
Она слегка подалась в их сторону, как бы взывая к пониманию.
— Это ведь не принято, правда? — вопросила она с внезапной откровенностью, которая смущает и обезоруживает хуже наготы. — Когда влюбляешься, начинаешь всего бояться и совсем, совсем не веришь в себя. Я говорю о настоящем, большом чувстве, разумеется. А потом боишься, что твой восхитительный, чудесный, удивительный замок окажется хрупким, недолговечным. Ты все время боишься, что тебе сделают слишком больно, все время ожидаешь самого худшего, и, когда что-то на самом деле случается, ты просто уползаешь в свою норку зализывать раны. Вы же понимаете, о чем я?
Все они были взрослыми людьми с соответствующим опытом и, разумеется, понимали. Хотя Кэмпиона и шокировала эта речь, он все же с неохотой признал, что был впечатлен. Благодаря ее цветущему виду и «откровенной», как выразился Делл, манере речи, неприличная исповедь прозвучала мило и обаятельно. Он взглянул на Вэл. Та посмотрела мимо него и беззвучно пошевелила губами. Ему показалось, что она произнесла слово «стриптиз» — и он почувствовал уважение к ней.
Джорджия не дала возникнуть паузе.
— Простите меня, — беспомощно пролепетала она. — Это ужасно неприлично с моей стороны, но вы только представьте! Вдруг я вижу это на афишах, Ферди бежит за газетой, и я понимаю, что это правда! Нашли его скелет.
Все взгляды были прикованы к ней, и в ее серых глазах плескалась искренняя скорбь.
— Понимаете, как-то обычно не задумываешься, что у окружающих есть скелеты.
— Милая, какой кошмар! — воскликнула Вэл. — Когда это произошло?
— Только что, — с самым несчастным видом ответила Джорджия. — По пути сюда. Мне бы лучше поехать домой, но я же не могла подвести тебя и всех остальных, мы ведь так спешим. Да я и не думала, что на меня нападет такая болтливость.
— Дорогая, о чем ты? — Ферди Пол обнял ее и привлек к себе. На его смуглом лице было такое выражение, словно все происходящее сейчас развлекало его, но голос звучал ласково и терпеливо: — Забудь об этой истории. Ты сама себя накручиваешь.
Джорджия вздрогнула, улыбнулась и с достоинством отстранилась — это, как почувствовал Кэмпион, было проделано специально для него и Делла. Затем она взглянула на своего мужа, который двинулся к ним беспечно-пружинистой походкой, вполне органично вписывающейся в его опасно-легкомысленный образ.
— Правильно, Джорджи, — сказал он безучастным голосом. — Забудь этого типа, если можешь, а если нет — не выставляй себя дурочкой.
Видимо, даже он почувствовал, что это увещевание могло показаться непосвященным чересчур резким, и неожиданно улыбнулся солнечной, радостной улыбкой, чаще встречающейся у маленьких детей.
— Я хотел сказать, что, если красивая девушка убивается над телом — это чертовски трогательно, но если она проливает слезы над скелетом — это уже глупо. Все, поезд давно ушел. Возлюбленный не просто мертв, его вообще нет. Слушайте, а можно я попрошу что-нибудь выпить?
Последний вопрос был адресован Вэл и сопровождался ласковым взглядом.
— Конечно. Нам всем надо выпить.
Вэл выглядела совершенно ошарашенной. Она посмотрела на топчущегося рядом Рекса, и тот, кивнув, исчез. Ферди Пол вновь обнял Джорджию. Он держался с ней нежно и снисходительно, словно со своенравной, но любимой пожилой тетушкой.
— Сначала мы посмотрим платье для третьего акта, — сказал он. — Я хочу быть уверен, что, когда Пендлтон схватит тебя, он оторвет только левый рукав. Все должно быть сдержанно и благородно. Не хочу, чтобы ты бегала по сцене в brassière.[3] Опасность этой сцены в том, что здесь легко скатиться в vieux jeu[4], если немного перегнуть палку. Вернуться к двадцать шестому году. Леди Папендейк хочет, чтобы сначала мы посмотрели платье на модели, потому что оно, судя по всему, вышло просто потрясающим. А потом ты его наденешь, и мы чуть-чуть порепетируем.