— Да что ты говоришь, — ответил Ферди Пол и повесил трубку.
Как ему было велено, Синклер позвонил в «Аландел» и триумфально передал трубку матери. Секретарша Делла, которая все утро безуспешно пыталась дозвониться до Папендейков, не раздумывая, перевела звонок в его кабинет.
— Алан, — сердечно произнесла Джорджия. — Я бы не стала тревожить тебя, дорогой, но тебе не кажется, что пора позвонить Вэл?
— Привет, Джорджия. Позвонить Вэл? Зачем?
— Ну что ты, — с упреком продолжила она. — Ты не читаешь газет? Вэл ужасно расстроена и напугана. Убили одну из ее манекенщиц — ту, что украла мое платье, ты помнишь. У Папендейков полон дом полиции. Ей, должно быть, ужасно тяжело. Ты же знаешь, какой темпераментный народ эти художники. Твой звонок ее очень поддержит.
Он рассмеялся. Она сразу представила себе его смущенное разрумянившееся лицо.
— Джорджия, ты просто душка, — сказал он.
Она удивилась и обрадовалась.
— Как странно от тебя это слышать, — ответила она, смеясь. — А ты знаешь, что мне это в конечном счете говорили все, кто когда-нибудь меня любил? В общем, позвони ей, милый. Ей будет ужасно приятно. Пока, Алан. И передай бедняжке привет.
Он повесил трубку — чересчур резко, подумала она, но списала это на стремление поскорее утешить Вэл. Джорджия вздохнула. Так приятно было быть щедрой, что она порой гадала, нет ли тут какого-нибудь подвоха.
Вэл не ждала, что Делл по-дружески предложит ей свою поддержку — она только мечтала об этом. Поэтому она не удивилась тому, что он так и не позвонил ей.
Незадолго до полудня худенькая девушка с бегающими глазами вышла из дома Папендейков, где вместе с почти двумя сотнями товарок работала в швейном цехе, и направилась к телефонной будке. Через пару минут тучный самодовольный юноша в неряшливой одежде, сидевший в редакции, которая располагалась в мансарде, с интересом слушал ее.
— Это наркотики. Мадам почти час говорила с полицейским, и они взяли у нее показания, — визгливо сообщила девушка, голос которой от возбуждения походил на писк. — Сейчас мадам закрылась в студии, и ее нельзя беспокоить. Говорят, она плачет, и мы все гадаем, арестуют ли ее. Если это пригодится, я получу как обычно?
— Разве я тебя когда-нибудь подводил, детка? — ответил ей голос с фальшивым американским акцентом. — Не сбавляй темпа. Держи ухо востро. До связи.
Примерно в то же время в стеклянном кабинете на другой стороне все той же мансарды куда более элегантный персонаж слушал куда более приятный голос.
— В общем, это пока все, что мне известно, — решительно сообщил голос в трубке. — Мне повезло именно в тот вечер оказаться в «Тюльпане». Рэй Рэмиллис привел с собой девушку, одетую в точности, как Джорджия Уэллс. Сцена была жуткая, потом бедняга Рэй умер, а теперь и эта девушка. Опасно? Ну конечно, это опасно, но все-таки ужасно интересно.
Пока швея Папендейков все еще стояла в телефонной будке на Оксфорд-стрит, мистер Кэмпион наконец дозвонился до Вэл. Она была у себя в кабинете, а мисс МакФейл, движимая одновременно скромностью и практичностью, поспешно покинула помещение и привалилась к двери своей могучей спиной, бросая подозрительные взгляды на всех, кто приближался к ней хотя бы на двадцать футов.
— Альберт?
По сдержанному голосу Вэл мистер Кэмпион сразу понял, что она в панике.
— Тут были полицейские. Они нашли тот морфин, про который я тебе рассказывала. Он был в квартире у Каролины Адамсон.
— Милая, ты же говорила, что уничтожила его.
— Знаю. В какой-то момент я принялась его искать, не нашла и решила, что он уничтожен. Мне и в голову не приходило, что его кто-то стащил.
— Понятно, — успокаивающе сказал он. — Ну, тут уж ничего не поделаешь. Видимо, она сообразила, что это, и решила подзаработать. Он был расфасован маленькими порциями, да?
— Боюсь, что так. Я все рассказала полицейским.
— Рассказала? Я боялся спросить. Ну и отлично. Что именно ты им рассказала? Все?
— Абсолютно все. Назвала ту женщину, которую мы заподозрили и уволили, и фирму в Лионе, где мы купили тот шелк. Они все запротоколировали, и я подписала. Слушай, Альберт…
— Да, мэм?
— Инспектор привел с собой какого-то Уайльда, и после того, как я им все рассказала, они вели себя не очень-то дружелюбно.
— Паллен? Они тебя не обидели, надеюсь?
— Что? Да нет, просто были очень сдержанными. Отвечали только «да» и «нет», все в таком роде.
— Ты имеешь в виду, что атмосфера как-то изменилась?
— Пожалуй. Это плохо?
— Ну что ты, конечно нет. — Его голос звучал очень нежно, но не слишком убедительно. — Полицейские всегда так ведут себя, когда сообщаешь им новые данные. Они сейчас поедут к ней домой и будут во всем разбираться. Все хорошо. Ничего не бойся. Я рад, что ты им все рассказала. Продолжай говорить правду. Ты же ничего от них не скрыла?
— Нет, ничего. Однако про ту таблетку я не упоминала. А надо было?
— Нет, — уверенно ответил мистер Кэмпион. — Я так не считаю. Если ситуация станет напряженной, мы поедем к Оутсу и поговорим с ним напрямую, но я думаю, что до этого не дойдет. Ты им точно все рассказала?
— Да, точно. Все-все. Ты как будто меня в чем-то подозреваешь.
— Да нет. Просто ты говорила, что уничтожила эту гадость.
— Милый, — беспомощно произнесла Вэл, — сейчас я говорю тебе правду, честное слово.
— И да рухнут все твои планы, если ты солгала?
— Да рухнут все мои планы, если я солгала.
— Хорошо. Рекс где-нибудь рядом? Хочу спросить, видел ли кто-нибудь в последнее время ее в ночном клубе.
Рекса вызвала мисс МакФейл, которая явно решила, что кто-то хочет похитить Вэл, и впускала к ней посетителей только по одному, да и то после тщательного осмотра.
Рекс очень старался помочь, но он мало что знал.
— Я ее видел только в «Тюльпане», — сказал он. — Если надо, могу поспрашивать.
— Если возможно. Тогда составьте список и отправьте его мне в клуб, пожалуйста. Никаких пометок не надо, просто список клубов, где ее могли видеть. Вас это не затруднит? Спасибо. Присматривайте за моей сестрой. И ни о чем не беспокойтесь. Всего доброго.
Он положил трубку и пошарил в карманах в поисках еще одного двухпенсовика. Черты его лица заострились и утратили свою обычную мягкость. Оутс не мог подойти к телефону, и Кэмпиону пришлось перезвонить. Следующие полчаса он звонил ему каждые пять минут, и, когда суперинтендант наконец взял трубку, стало ясно, что он тем временем разговаривал с Палленом, поскольку голос его звучал отчужденно.
— Я спешу, мистер Кэмпион. Если у вас нет какой-либо важной информации, боюсь, что вынужден попрощаться с вами. Вы же понимаете, каково оно. Я не спал с того момента, как завели дело.
— Примите морфия, — посоветовал Кэмпион и поспешно продолжил, пока собеседник изумленно молчал: — У вас уже есть отчет о вскрытии? Что послужило орудием убийства? Слушайте, это же не государственная тайна. Черт побери, я могу вам помочь! Чем ее убили?
— Длинным двугранным лезвием шириной в шесть десятых дюйма. Это все, что я могу вам сообщить. Извините. До свидания.
Кэмпион повесил трубку. Он просвистел медленный печальный мотив, изрядно сфальшивив в середине. В глазах его застыло напряженное выражение. Он подошел к гостиничной стойке, обзавелся еще одной пригоршней монет и вернулся к телефону, по-прежнему насвистывая. К счастью, до больницы он дозвонился сразу же, и сэра Генри Портленд-Смита нашли неожиданно быстро. Сэр Генри энергично поздоровался с ним — его явно терзало любопытство.
— А я все гадал, когда получу от вас весточку. Сегодня утром как раз вас вспоминал. Есть новости?
— Пока никаких доказательств, сэр.
Кэмпиону пришлось сделать усилие, чтобы взглянуть на дело под тем забытым уже углом, который только и интересовал его собеседника.
— Думаю, что сейчас можно с уверенностью сказать, что дело в шантаже.
— Шантаж.
Это был не вопрос — сэр Генри произнес это слово с явным облегчением.