Офис такси был в доме напротив, а на лавочке у дверей курили девчонки: четверо водителей, исполнительный директор компании, тоже по совместительству водила, и секретарша, она же уборщица. Некоторые страшные, особенно исполнительная, а вот секретарь очень даже ничего блондиночка. Кстати, именно ее стрелок пощадил. Трудно поверить, что такой меткий и быстрый ублюдок, с его-то талантом валить по человеку в секунду, упустил добычу, парализованную ужасом. Да они там, в общем, все застыли, когда началось — шмаляй на здоровье. Естественная реакция, если рядом ударяет пуля: замереть и сжаться хотя бы на мгновение, спросите любого снайпера. Преступник не был снайпером, зато был, как потом узнали, охотником, а дичь удирает, не раздумывая, вот он и насобачился, растуды его туды.
Исполнительную директоршу и двух водительниц он убил выстрелами в грудь, потом внизу началась суета, и еще одной, прыгнувшей к дверям офиса, он продырявил легкое, а последнюю, метнувшуюся к гаражу, достал на бегу в позвоночник. Секретаршу, которая, рискуя собой, бросилась к женщине-боссу, сползающей с лавки, стрелок будто и не заметил. Зато всадил пулю в окно комнаты диспетчера: то ли обозначил намерение, то ли привет горячий передал.
И все кончилось. Потом стрелок положил винтовку, достал револьвер и метко жахнул себе тридцать вторым точно в сердце. Когда именно, установить не удалось. Может, он еще понаблюдал за неразберихой внизу. Может, и полицию дождался, кто его знает. Вдруг ему хотелось заодно пострелять по бабам в униформе, а таких, как назло, не приехало. Короче, он лежал вниз лицом, головой к краю, и винтовка под ним, и ствол торчал с крыши — самую малость, но видно.
И вот из-за ствола дурацкого, и еще положения тела, начался полный трэш, которого лучше бы не было, потому что стыдно очень, только без трэша у нас не всегда получается. Мы стараемся, конечно, работать четко, но иногда как заклинит… Видимо, это не по-американски — когда строго по плану и в рамках приличий. Широкая нация, размашистая, за что ни возьмемся, только прячься. Все у нас большое и поэтому громко падает. То-то нас за границей не любят, а мы уверены, будто нас нельзя не любить. Ведь мы такие идиоты, загляденье просто.
Примчались наши, дымя резиной, увидали тела и кровищу, уже знали, что выстрелы были с крыши, сразу заметили ствол. Начали орать этому уроду, чтобы он сдавался, падла, а когда он, падла, не сдался, открыли шквальный заградительный огонь, чтобы не мог высунуться. Ну, нервничали ребята, можно понять: они раньше такого не видали. Потом всех наказали.
Тем временем спецназ битком набился в лифт, а кому не хватило места, рванули вверх по лестнице. В лифте сработало реле перегрузки, и тогда двое мордоворотов подпрыгнули и растопырились, упершись в стенки, чтобы реле обмануть. А то грустно пешком во всей амуниции на шестой этаж, пускай молодые бегают. И кабина поехала, опасно скрипя. Она новая была, недавно ставили. Но все остальное, почему она там ездит, вкорячили в тот дом, ей-богу, задолго до изобретения лифтов, а само здание строили негры, только-только импортированные из Африки, прямо из трюма парусника. Через три этажа механизм лифта громко хрустнул и развалился сразу весь, и кабина новая тоже. Странно, дом не рухнул. Что интересно, клиновые уловители сработали, только фиг чего они поймали, там особо нечего было ловить. Потом всех наказали, когда выздоровели.
А молодые, которые пешком бежали, увидали на крыше ту падлу, носом вниз поверх винтовки, будто вот-вот снова пальнет по улице и вдруг кого из наших ухлопает… Молодых тоже понять можно. Шесть этажей бегом в полной броне не сахар: еле дышишь, плохо соображаешь, забрало еще запотело, потому что вчера дюжину пива выдул. Ну и боязно, если честно — мало ли, как поведет себя преступник, упорно не желающий сдаваться и цинично разлегшийся на крыше спиной к тебе. Засадили в него очередь без разговоров. А то чего он, падла, не сдается… Молодых сурово наказали, и за пиво в том числе.
По итогам разбора влетело всем, даже Рейнхарту за опоздание, хотя он с другого конца города ехал, но еще вопрос, чего они там с Лорой забыли, на том конце. Вик привычно соврал, что забыл там ценную информацию по глухому делу. Лейтенант так же привычно не поверил. Вик был честный и неглупый коп, но раздолбай. Небось сидел, жрал бесплатный ланч у китаезы, которого год назад спас от рэкета. И, что для сержанта Рейнхарта особо характерно, спас по чистой случайности, просто мимо проходил. А так сержанта не докличешься. Когда сержант внезапно требуется начальству, фиг найдешь его. Сразу у него дела на другом конце города. Шибко деловой у нас сержант Рейнхарт, да? Чего молчите — думаете, как бы еще соврать? А не надо тут думать, надо работать! Кто-кто работает?.. Какой отчет?.. Этот комикс для умственно отсталых вы называете отчетом?.. И так далее, и тому подобное.
…Стоя на крыше и глядя вниз, Вик уже догадывался, какие теплые слова услышит от лейтенанта. Даже закрой ты дело прямо сейчас, тебе все равно вдуют — просто за компанию. Но, господи, какое было бы счастье схлопотать ведро помоев на голову, настоящее, не иносказательное, взамен пяти белых силуэтов на асфальте.
И то, что в бумажнике «снайпера» Вик нашел водительские права, нисколько его не утешало.
Девчонок-то не вернешь.
И этого урода не спросишь, чего он на них вызверился.
А главное, в чем совсем не хотелось себе признаваться, — Вик был напуган. В его город вломилось что-то страшное. Нечеловечески безжалостное. Оно раздавит тебя, если ты встанешь на его пути. Но ты обязан. Иначе меняй профессию.
Рейнхарт вошел в офис, где тихо всхлипывали, обнявшись, секретарша и диспетчерша. Врачи уже накапали им успокоительного. У Лоры было такое лицо, будто ей тоже не помешало бы.
— Взгляни, — сказала она, протягивая открытый блокнот.
Вик проглотил комок в горле, откашлялся и сдавленно произнес:
— Дамы, я сержант Рейнхарт. Мы с детективом Фарина ведем это дело. Понимаю, как вам трудно, но…
Бормоча привычные слова, он глядел в блокнот — и осекся. Лора, умница, не теряла времени и набросала список персонала такси. Деловито пометив крестиками выбывших. Живых осталось четверо, включая президента компании мисс Беверли Уорд и…
Последним в списке был мужчина. Единственный мужчина. Некто Джон Кеслер, механик-ремонтник. Сегодня с утра приболел.
Вик достал ручку, поставил напротив его фамилии крестик и вернул блокнот Лоре. Поймал удивленный взгляд, слегка мотнул головой в сторону крыши.
Тут Вика крепко толкнули: в офис ввалилась мисс Беверли Уорд.
Вик подумал, что раньше видел ее, только, убей бог, где именно, не вспомнит. Президентша оказалась крепкой широкой теткой, одетой в брючный костюм почти мужского кроя и ботинки на низком каблуке. Тяжелая челюсть, тяжелая поступь, тяжелый взгляд. И стрижка коротким ежиком. Лора, девушка фигуристая, способная кого хочешь вырубить одним пинком, рядом с этой бой-бабой смотрелась, как статуя греческой богини. Только сейчас до Вика дошло, что именно так и есть: вылитая Афина Паллада, он в телевизоре видел. Хороша у него напарница. Стреляет только небрежно, ну да нам все равно запретили…
Увидав бой-бабу, детектив Фарина встала и машинально приосанилась. Вик с трудом подавил неуместный смешок.
На него самого президентша глянула так, будто это он тут всех поубивал.
— Можете оставить нас хотя бы минут на десять? — пробасила мисс Уорд вместо приветствия.
— Разумеется, мэм, — Вик поманил Лору за собой и вышел на улицу. Под подошвами захрустело стекло.
Вик бесцеремонно уселся на «расстрельную скамейку», вытянул ноги и закурил. Лора пристроилась рядом.
— Ишь, куда ее занесло, — сказала она.
— Я, кажется, знаю эту суровую даму, — сказал Вик. — Не помню только, откуда.
— Да ты что. Это же Беверли-С-Яйцами! Главная феминистка города Джефферсона.
— Типа, «все мужики сволочи»?
— Ты ее недооцениваешь. Мисс Уорд у нас представитель какой-то всеамериканской лиги защиты прав убогих. Любых убогих оптом, чтобы два раза не бегать. Там крутятся серьезные деньги, это отличная кормушка для того, кто не любит работать. Она ведь из тех еще Уордов, старых, ну, ты понял. Состояние давно профукано, а все равно, спорю, эта Беверли ничего тяжелее хера отродясь в руках не держала…