— Злая ты, — сказал Вик с плохо скрываемым удовольствием.
— Не люблю таких ловких, — отрезала Лора. — Между прочим, и такси тоже не ее личный бизнес. Это отделение большой сети, которая сейчас по всей стране разворачивается. «Голова» у них в Нью-Йорке. Иначе они в Джефферсоне прогорели бы. Заказы есть каждый день, но пока они тут больше тратят, чем зарабатывают. В общем, та же история, что с феминизмом: ловкая тетя Беверли чужие деньги крутит. Она же ничего больше не умеет…
— Давно ты ее видела в последний раз?
— Где-то с годик. Помнишь, когда мэр запретил гей-парад и из-за этого наши подрались с гомосеками?..
— Я был на другом конце города, — пожаловался Вик.
— Именно мисс Уорд приходила с протестом, грозилась из шефа все дерьмо вытряхнуть. Не было тогда еще никакого такси, фирма свежая.
— Женское такси в принципе дело хорошее… — протянул Вик задумчиво. — С точки зрения профилактики.
— Кто бы спорил… Ну что, начальник, надо двигать к Кеслеру домой и переворачивать все вверх дном. Вдруг отыщется зацепка.
— Наши уже там. Слегка задержимся, беды не будет. Давай подумаем, что мы тут видим странного кроме самого факта расстрела, — Вик кивнул под ноги.
Лора слегка поежилась: ее туфля была совсем рядом с меловым контуром на тротуаре.
— Стрелок не дождался приезда мисс Уорд. Либо не мог, либо она его не интересовала.
— И секретаршу он не тронул, — добавил Вик. — Хотя в окно диспетчера весьма красноречиво запулил. Демонстративно запулил, я сказал бы. Секретарша — черт с ней. В первую очередь меня интересует мисс Уорд. Очень интересует.
Лора насмешливо покосилась на Вика.
— Хочешь спросить, как она умудрилась довести мужика?.. Да ей это раз плюнуть, она вас в принципе за людей не держит. Так, самоходные фаллоимитаторы. Ей волю дай, она вам запретит женщинам двери открывать. Я уж молчу про стул подвинуть…
— Насколько Кеслер мужик, еще вопрос, — заявил Вик.
Лора несколько раз моргнула, и Вик обратил внимание, какие у нее длинные и пушистые ресницы. А раньше в упор смотрел — не видел. Интересно действует на отдельных мужчин феминистка и защитница прав убогих мисс Уорд.
— Взбесился на почве импотенции? — несмело подала версию Лора.
Вик пожал плечами. Он просто сказал первое, что на ум пришло. Чего они раньше видали в своем «отделе убийств»: на почве ревности, на почве жадности… Чаще всего на почве бедности и сопутствующего алкоголизма. Ну, для разнообразия, на почве наркомании.
На редкость скучно им тут жилось до сегодняшнего дня.
Скучно и комфортно.
И вот нате вам. Прогресс, мать его, не стоит на месте.
— А я вас знаю, — сказала мисс Беверли Уорд.
Она сидела, тяжело опершись на свой президентский стол, занявший почти весь тесный кабинетик. Курила сигарету без фильтра и по-прежнему глядела на Вика так, словно именно он принес с собой беду.
Каменная баба, подумал Вик, я такую в телевизоре видел. Широкая, да, но не рыхлая, прикоснись — уткнешься в твердое. Некоторым очень даже нравится. Мисс Уорд могла быть по-своему привлекательной, но… Не хочет?
— Вы же тот самый Виктор Рейнхарт, который…
— Я просто случайно проходил мимо, — перебил Вик.
— Вы даже не знаете, о чем я.
— Ну, значит, я случайно оказался на другом конце города.
— А то?.. — спросила мисс Уорд, недобро щуря глаза.
— А то пришлось бы вмешаться, — ответил Вик по возможности миролюбиво. Каменная баба вызывала у него неуправляемое желание разозлить ее как следует.
— Извините, я и правда не знаю, о чем вы, мисс. Если позволите, сначала я спрошу — у нас мало времени… Кеслер. Почему он это сделал?
Мисс Уорд глубоко затянулась и раздавила окурок в пепельнице.
— У Джонни была очень непростая жизнь, — сказала она, глядя в стол.
Вик слегка обалдел от такого начала. Он ждал чего угодно, например, типичного «черт его знает», только не рассказа о нелегкой жизни убийцы. Занятные, однако, люди эти феминистки. Совсем у тетки мозги наперекосяк.
— Трудно ему приходилось. С юных лет каждый божий день его шпыняли. Чтобы этому противостоять, нужна внутренняя сила, уверенность в своей правоте. Джонни был слишком мягок. Я учила его быть сильным…
Научила на свою голову, подумал Вик.
— Еще подростком я сама прошла через нечто подобное. Было очень нелегко, но однажды я решила — хватит! Главное, мистер Рейнхарт, принять решение, набраться смелости и совершить поступок. И тогда вы увидите, как все вокруг меняется. Я поняла: человеку, личности, должно быть абсолютно наплевать, что о нем думают окружающие. Иначе ты личностью просто не станешь, так и проживешь до старости неудачником. В десятом классе я взяла и демонстративно перестала брить ноги. И все. Через год я уже была феминисткой и лесбиянкой…
Мисс Уорд наконец-то подняла глаза на Вика и заглянула ему прямо в душу — понимает этот тупой коп, о чем она, нет?
Блин, подумал Вик, стискивая зубы, чтобы не расхохотаться, какое счастье, что Лора осталась внизу, она бы сейчас под стол упала. С ней бы истерика сделалась. Не потому что смешно — просто от осознания идиотизма происходящего. Лора молодая еще. Я-то всякое видал. Я самого Апача допрашивал, от которого следователь убежал в слезах. У меня на морде ни один мускул не дрогнет.
— Кеслер принял решение?.. — осторожно спросил Вик.
— Он был уже близок к этому. Ему действительно приходилось нелегко: всю жизнь, и в школе, и просто на улице, потом на работе, в него вколачивали комплекс неполноценности…
— Ага… — буркнул Вик. — Антисемитизм у нас, конечно, тот еще… Ну, да.
Мисс Уорд изумленно уставилась на него.
— Ну, да… — эхом отозвалась она. — И это тоже. Но вообще-то… Ах, вы еще не в курсе. Видите ли, Джонни был геем.
Вик почти бегом выскочил из офиса, открыл дверь машины и бросил Лоре:
— Пересаживайся. Я поведу. А то ты услышишь новости — врежешься.
— Я угадала? Импотент? Эти тетки над ним смеялись? — Лора проворно скользнула на правое сиденье.
— Мы идиоты, — сообщил Вик, захлопнул дверцу и рванул с места.
— Какая свежая мысль. Ну?..
— Помнишь, я ляпнул, мол, мужик ли Кеслер — еще вопрос. Действительно вопрос. Зачем банде моторизованных лесбиянок мужик-механик?
— О-па…
Лора на миг задумалась и кивнула:
— Мы идиоты.
— Проблема в том, что это ни черта не объясняет.
— Еще как объясняет. Потому у нас и раскрываемость такая низкая.
— Нашла время издеваться.
— Полчаса назад у меня было ощущение, будто я наступила в лужу крови, — сказала Лора. — Сейчас кажется, что наступила в дерьмо.
— А мне кажется, мы в дерьме уже по уши. Между дьяволом и глубоким синим морем.[1]
— Как ты догадался?.. Ладно, эта Беверли, с ней все сразу ясно. Но остальные…
— Я не догадался, а на самом деле ляпнул первое, что в голову пришло. Думаешь, есть вероятность?..
— Секретарша вроде нормальная. Хотя кто их разберет…
— Кеслер не тронул ее, — напомнил Вик.
— А вот диспетчер — жуть, — заявила Лора. — Я все понять не могла, чего меня от нее с души воротит. Прямо мурашки по телу. Знаешь, похоже, ты прав. Ты еще не видел фотографий в личных делах. Странные мягко говоря, тетки. Неприятные. Не люблю таких.
— Тем не менее, дорогой мой напарник…
— Сама знаю. У нас три трупа и два тяжелых. И надо понять, как так вышло. Чтобы это не повторилось.
— Четыре трупа.
— Четвертый — не труп, — отрезала Лора. — В лучшем случае вещдок. Не могу я его за человека считать.
— Если начистоту — я тоже, — сказал Вик. — А придется.
— Ну и зачем он их поубивал?
— Пидор, — объяснил Вик.
— Не смешно. Одни педики ненавидят женщин, действительно почти до убийства, другие — едва не боготворят. Я не успела тебе сказать… Стелла, их секретарша, уверяет, Кеслер был совершенный лапочка. Когда узнала, что это он стрелял, пришлось ее в «Скорую» отвести. Хорошо, одна машина дежурить осталась… Кеслер был отличной подружкой, верной и надежной, всегда готовой помочь. И, кстати, механик рукастый.
1
«Романс о Ночи» (группа «Солнце Неспящих») цитируется в переводе Игоря Минакова и Елены Первушиной.