«Пойду в ГПУ», — решила Таня и стала надевать берет.
— Татьяна Андреевна, там вас спрашивают.
Таня недовольно поморщилась и зажгла свет.
— Войдите.
Дверь распахнулась, на пороге стоял Петя.
Тане была неприятна встреча с Петей. После его письма о Драницине остался нехороший осадок.
Петя поставил чемодан, подошел к Тане и сказал:
— Прости, я дурак, и большой дурак.
Таня усмехнулась:
— Что это, самокритика?
— Не шути, не надо, — с какой-то болью произнес Петя. — Слушай... — И он рассказал все, что произошло в последние месяцы.
Таня слушала внимательно, чуть наклонив голову набок, и когда он кончил, без слов протянула ему открытку.
— Ого, — сказал Петя, прочитав письмо. — Надо действовать.
— Я собралась в ГПУ.
— Идем.
Они вышли на улицу.
Человек в мягкой шляпе и с бледным, словно из фарфора лицом ехал с вокзала в гостиницу. Такси пересекало Лубянскую площадь. Человек сидел нахмурившись и пожевывал мундштук потухшей папиросы. Вдруг в ярком свете прожекторов он отчетливо увидел знакомую фигуру Пети.
Он шел с какой-то девушкой, смешно размахивая одной рукой и крепко сжимая в другой ручку небольшого чемодана.
— Это он, — крикнул человек. — Остановитесь!
Шофер оглянулся и остановил машину.
Человек выскочил из машины и, рискуя быть задавленным, бежал наискось, ловко лавируя между несущимися автомобилями. Уже заливался трескучий свисток милиционера и рука в белой перчатке доставала квитанционную книжку. Человек не слышал свистка. Юноша и девушка подходили к зданию ГПУ.
«Не успеть», — пробормотал человек, и в ту же минуту тяжелые двери ГПУ закрылись за вошедшими.
— С вас штраф, гражданин, — промолвил милиционер, протягивая квитанцию.
— Получите, — человек машинально протянул рублевку.
— Обратно на вокзал, — сказал он шоферу, влезая в машину.
«Сумасшедший должно быть», — подумал шофер, берясь за руль.
В Ключанск человек прибыл поздно ночью.
— Ну как дела, — спросил он крепкого коротыша.
— Благополучно, — ответил тот, вынимая изо рта толстую папиросу.
— Телеграммы были?
— Нет.
— Странно.
Не раздеваясь он прошел к инженеру. Драницин лежал.
— Послушайте, Сергей Васильевич, — начал человек, — я обращаюсь к вам в последний раз. Буду откровенен. Модель мы потеряли. Теперь вся надежда на вас. Соглашайтесь.
Инженер молчал.
— Я вам искренне советую не упорствовать. В случае отказа я вынужден буду прибегнуть к крайним мерам.
— Что вы под этим разумеете? — спросил инженер, привстав на койке.
Человек закурил и присел на край постели.
— Поймите, вести вас за границу мы не можем. Оставлять вас здесь нельзя.
Он замолк и задумчиво пустил струю дыма.
— Значит? — полуспросил инженер.
— Значит, — спокойно продолжал человек, — придется вас устранить.
— Ну что ж, устраняйте, — как-то безразлично промолвил Драницин, опускаясь на койку.
— Зря вы, серьезно, зря. Подумайте. Завтра утром я уезжаю совсем, ликвидирую квартиру и...
— Понимаю, — также безразлично протянул инженер, — можете не продолжать.
— Дайте формулы и чертеж, ведь вы же их помните. И соглашайтесь ехать за границу.
Инженер круто повернулся и натянул одеяло на голову.
— Подумайте до завтра, — промолвил человек, прикрывая дверь. Щелкнул ключ.
«Последняя ночь», — мелькнуло в сознании инженера. И он стиснул зубы.
Коротыш не спал. Он укладывал вещи и жег какие-то бумаги. В это время раздался звонок.
— Кто там?— спросил он.
— Телеграмма.
— Сейчас, — коротыш стал открывать запор.
«То-то Семен Семенович обрадуется, — думал он, — заждался телеграммы».
Приоткрыл дверь, оставив ее на цепочке. Взял телеграмму, пошел расписываться.
В это время что-то сухо щелкнуло, он оглянулся. На двери, перекушенная надвое, болталась цепочка. И пятеро военных с наганами в руках стояли около.
— Руки вверх.
Коротыш покорно выполнил приказание.
— Ведите нас туда, где инженер Драницин.
Коротыш пошел вперед.
— Здесь, — сказал он.
— Дайте ключ.
Двое зашли к Драницину. Остальные пошли обыскивать помещение. Снаружи дом был уже оцеплен.
Человек, приехавший ночью, спал не раздеваясь.
— Вставайте, — тронул его военный.
— Что вам угодно? — вскочил он, но, увидев военного, осекся.