Увидев знакомое лицо, Лисов сразу понял, что лучше не засвечивать имя Шапика, а начать предложение с другого конца, но Лесик, во-первых, уже узнал его, свидетеля своего позорного бегства, а во-вторых, Принц с места в карьер стал козырять известными именами, не замечая, как темнеет лицо Лесика и как усаживается он в кресле, выпрямляя спину. Тем не менее Принцу дали выговориться по полной, и лишь потом начался спектакль, который Лисов ждал с замиранием сердца.
– Вы такие быыыыыыыыстрые! – осуждающе протянул Лесик и с негодующим видом обернулся к сидящим за его спиной менеджерам клуба.
– Много вас ходит! – в тон ему бросил Принц, несмотря на увещевательные жесты Лисова, которому совершенно не улыбалось уйти со скандалом. Уровень менеджера определяется его умением решить вопрос, склонить чашу весов в свою пользу, несмотря на противодействие, а не тем, насколько едко он высмеивает и клеймит оппонента.
– Не понял… Вы будете меня учить, как вести политику клуба? – Лесик пошел на поводу у Принца, и теперь дело грозило обернуться скандалом.
– Вы не так поняли… – Попытка Лисова сгладить ситуацию привела только к тому, что капризные губы Лесика язвительно скривились в усмешке.
– Я оооочень хорошо все понял. – Он не давал противнику опомниться и пригвождал его к позорному столбу быстрыми точными ударами. – Вы из породы реактивных продюсеров-портачей. Пришел, увидел, наследил – это ваш принцип! Вам наплевать на то, что у нас существует свой план, видение, свои творческие подходы. Многие агентства в очереди стоят, чтобы организовать показ или конкурс на нашей сцене…
– Но…
– …и только потому мы сейчас на пике популярности, что не даем всяким выскочкам творить черт знает что здесь. Это не частная лавочка! – Лесик зашелся в визге.
– Мы только хотели подчеркнуть, что вы действительно очень успешны и проводите подобных мероприятий много, и тут нет никаких секретов для вас, как и что нужно делать, – успел-таки вставить свою реплику Лисов. – Зачем же обсуждать то, что понятно и не требует сверхъестественных усилий для воплощения?
– Да будет вам известно, что, чем больше обсуждаешь примитивные и всем понятные вещи, тем меньше возможностей для срывов и провалов. Тем четче мы можем сработать и решить каждый свои задачи.
Лисову показалось, что разговор стал приобретать конструктивный характер, но Лесик, как и все геи, обладал неустойчивой психикой, и остановить его порыв было трудно. Он сам заводил себя и бросался из крайности в крайность. Следующий его пассаж воспроизвести по прошествии стольких лет весьма тяжело. Суть сводилась к тому, что если раньше, при прошлом руководстве, и проходили слабые и неподготовленные программы, то теперь он тут для того и поставлен, чтобы поставить им заслон.
Лисов ковырял пальцем стопку журналов, громоздившуюся на столе перед неудавшимся пиар-менеджером Шапика, проклиная всех геев планеты с их утонченным восприятием действительности и гипертрофированным чувством собственного достоинства.
– И не надо трогать мои вещи! – взвился снова Лесик. – Вы у себя дома позволяете гостям вторгаться в личное пространство? Смотреть документы у себя на столе?
– Так, все понятно. – Принц поднялся и поманил пальцем Лисова: – Пойдем отсюда.
Лисов попытался было воспротивиться, но Принц так зыркнул на него, что оставаться дальше тут было неудобно, и он, как провинившийся школяр, поплелся за Принцем.
К слову сказать, уже через две недели афиши перед клубом «Арлекино», пытавшимся стать number one в столице и перетянуть к себе публику из уже существовавших модных заведений, были заклеены яркими надписями «Дуэль двух корифеев моды», а «Трансфер-Экспресс» после череды переходов из рук в руки и смены владельцев постепенно затухал, хирел и… умер, превратившись в пустой и бестолковый стрип-бар.
Сыч
Сычом его прозвали со школы за немигающий взгляд стальных глаз. Округлое лицо с подстриженной «под горшок» челкой придавало слишком уж простецкий вид всему его тщедушному существу, за что и бит бывал не раз он на заднем дворе в яблоневом саду, в то время как старшие ребята курили «Приму» и обсуждали (нет, не девчонок!) свои вонючие мопеды и великое хоккейное противостояние семидесятых «Спартак» – ЦСКА. Получив свою порцию оплеух и унижающих «поджопников», Сыч брел мыть тряпки на правах вечного дежурного, а вечером, запершись в своей комнате, обдумывал планы мести и восстановления справедливости в столь неравном обществе.