Именно благодаря влиянию Сава Влад сделал татуировку.
— Слушай, — говорит однажды Савелий после того, как последняя из имеющихся бутылка пива официально и всеми сторонами была признана пустой — я давно хотел забиться. Пошли?
— Пошли, — согласился Влад. — А ты что хочешь?
— Скорпиона на заднице, — ухмыльнулся Сав. — И кису. На одной ягодице скорпиона, на другой кису. Сначала нужно выразить протест, разрушить сложившиеся устои, а потом уже строить на руинах что-то своё. Сейчас все ходят со скорпионами на груди или плече, и одинаковыми плоскими кошками на талии… а по сути — что мужики что бабы, все одинаковые. Так вот, я покажу, в каком месте я вижу всё это дерьмо. Правда, останется ещё тигр, но для него места уже не остаётся.
— А что набить мне?
— Тебе… — Савелий задумался, и даже преисполнился некоторого благоговения по поводу того, что его попросили высказать мнение по такому важному вопросу. — Ну, не знаю. А что тебе хочется? Может, тигра?
— К тиграм я не имею никакого отношения, — говорит Влад. — Тогда уж подвал… или манекена. Или швейную машинку и набор игл…
— А чего тебе бы хотелось добиться? — внезапно спросил Сав.
— Мне? Добиться? — Влад был ошарашен вопросом не меньше, чем Зарубин предложением выбрать для друга татуировку.
— Ну да. Каким ты видишь себя лет через десять?
Влад задумался.
— Я совсем себя не вижу.
— Совсем? — Савелий намазывал себе, а заодно и Владу паштетом бутерброд, и делал это сейчас особенно тщательно, словно где-то здесь был скрыт главный смысл жизни. — Как это может быть? У тебя к тому времени должно быть насиженное место, собственный дом, жена, престарелый я в качестве друга…
— Нет, — отрезал Влад, затянувшись сигаретой. — Меня там нет. Зато все остальные, представляешь, счастливы!
— Потому что тебя там нет? Дружище, я не уверен, что о твоём существовании знают твои же собственные соседи — те, что наверху, — с чего бы твоё отсутствие их осчастливило?
— Не моё отсутствие. Просто там будет… всё лучше, чем сейчас.
— Это утопия. Ты мыслишь утопиями, — Сав потянулся через стол и постучал по голове Влада ручкой ножа. — Как они вообще помещаются к тебе в голову? Они же орго-омные, как синий кит.
Но Влад и сам ощущал беспокойство. Он недостаточно точно сформулировал ответ, и перебирать слова, подбирая нужные, без толку — всё равно, что в пытаться раскрасить не соединённую точками картинку в детской книжке.
— Давай вернёмся к татуировкам, — попросил он.
— Ну да, — Сав потёр одно из своих пигментных пятен на щеке, как будто надеялся ещё больше его размазать. В тусклом свете они и правда походили на грязь. — Тебе нужно что-нибудь большое и доброе. Может, набьёшь панду на спине?..
— Я хочу себе мёртвого лося. Вот здесь, на плече. Такого, с кровью и кишками… я сам нарисую какого.
— Это-то твоё большое и доброе?
Влад помолчал.
— Нарисую на себе то, что должно исчезнуть из этого мира. Я же себя там, в будущем, не вижу, верно? Куда бы я не ушёл, пусть всё плохое уйдёт со мной.
Сав уважительно покивал.
— За что я тебя люблю, приятель, ты умеешь пользоваться мозгом. Плохо только, что если бы все были такими же думающими, ничего хорошего бы в этом мире не осталось. Ни вечеринок, но попоек… твоего драгоценного мира моды тоже не будет.
Сав наморщил нос, долгим взглядом провожая исчезающий — укус за укусом — во рту у Влада бутерброд. Он хотел ещё что-то спросить, но ничего не мог придумать, а Влад, чувствуя нависшую над ним угрозу быть обязанным снова произносить слова, вытянул правую ногу и ткнул большим пальцем на кнопку включения ТВ.
Телевизор в подвальной подсобке оказался вполне себе рабочим. Правда, от цветов там остались лишь намёки. Влад нашёл между первым и вторым этажом распределительную коробку кабельного телевидения, купил необходимый кабель и однажды ночью протянул его к себе в подвал, обеспечив древний «Рубин», едва отображающий цвета, снами на полторы сотни каналов. Кроме того, там не было звука, но Влад прекрасно обходился без него. Он насвистывал какую-то песенку себе под нос, или включал плеер и вставлял в уши наушники. Верхний свет теперь практически не включался, зато телевизор работал всю ночь, транслируя канал fashion или порнуху; Влад засыпал и просыпался под его натужное гудение.
Сав относился к зомбоящику с плохо скрываемым презрением.
— Нет на тебя «Звонка», — корил он Влада.