Не знаю, тайна ли это для Путина и Медведева или они делают вид, что не знают тайну сию, но путь к решению проблемы системной коррупции лежит в прямо обратном направлении, чем то, что делается в России. Этот путь — масштабное, принципиальное сокращение полномочий чиновника в пользу гражданина. Если важнейшие вопросы жизни человека решаются уведомительным порядком, если разрешение чиновника требуется только в узком спектре вопросов и очень четко определяется законом, если компетенция органов ясно и твердо разделена по уровням и ветвям, если самоуправлению переданы и реальные полномочия, и соответствующая часть бюджета, то коррупция станет явлением еле заметным, маргинальным. Скорее, благодарностью по старой привычке, чем унизительной необходимостью. Если бы водитель, свидетелем несчастий которого я стал, знал, что в суде будет объективное расследование, а представители власти (полицейские), пойманные на фальсификации материалов, окажутся в тюрьме или хотя бы будут уволены с работы, то описанного мной эпизода не было бы и быть бы не могло в принципе. Даже в 1990–е годы, столкнувшись с аналогичной ситуацией, я бы знал, куда жаловаться, как пугать. Но после того, как в середине 2000–х власть слилась в серый бетонный монолит, где рука руку моет, для коррупции были созданы идеальные условия, а милиция превратилась во всевластную опричную организацию, которую жители начинают бояться больше, чем преступности.
Недавно меня попросили проанализировать проект закона о полиции. Я готовился писать длинный развернутый доклад, но по размышлении зрелом ограничился короткой рекомендацией: закона пока не принимать, потому что в сложившейся ситуации он в принципе ничего не может изменить, кроме некоторого ухудшения ситуации. Но виноват в этом не один этот закон, а все законодательство, принимавшееся как минимум с 2004 года. Все это законодательство нужно отменить единым актом, потому что оно очень тесно увязывает в единый гордиев узел нормы права, мотивированные бюрократическим лоббизмом так, что каждый новый акт лишь затягивает петлю на шее россиянина все туже. Например, такая цепочка: чтобы милиционер (пардон, полисмен) не фальсифицировал фотофиксацию (законодательное «улучшение», которое лишь усилило произвол), он должен быть уверен, что изменилась система судопроизводства. А еще он должен знать, что его начальник зависим от представительных органов, областного и городского, а эти органы избираются в результате открытого соревнования политических сил. Значит, информация о злоупотреблении будет подхвачена прессой, от которой зависят результаты выборов и формирование власти вообще. Значит, заявление о злоупотреблении заинтересует мили(поли)цейского начальника, потому что он будет бояться скандала и разбирательства в суде. А чтобы выборы были честными и открытыми, мы должны как минимум вернуться к временам, где несколько тысяч простых граждан (а не только влиятельные чиновники) могли создать партию… Как далеко от закона о полиции мы ушли, но без всего этого и многого другого принятие конкретного законодательного акта бессмысленно. И любая модернизация оборачивается новым шагом на пути феодализации.
Итак, модернизация требует в качестве предварительного условия резкого расширения возможностей гражданского общества за счет полномочий власти, она невозможна без развития самоуправления и гарантий политического плюрализма, для начала хотя бы до уровня 1990–х. И это только для начала, потому что и в 1990–е годы существенных успехов на пути модернизации нашего общества достигнуто не было. Начались лишь процессы, которые могли привести к модернизации, а могли — и к нынешней деградации. Значит, для того, чтобы идти вперед, нужно не только выйти из нынешнего тупика (единым актом ликвидировать все законодательство второй половины 2000–х, обеспечить плюрализм власти), но и заняться созданием реальных условий движения вперед. Что же это за условия? И почему власть, двигаясь «по пути модернизации», все время толкает страну в обратном направлении?
В современном гуманитарном знании под модернизацией принято понимать переход к современному (модерному), то есть индустриальному урбанизированному обществу. Таким образом, когда Медведев и Путин выступают за модернизацию, это значит, что они хотели бы, чтобы Россия шла, условно говоря, от Средневековья к Новому времени, от традиционных аграрных отношений к индустриальным. Но в нашей стране индустриальное урбанизированное общество возникло еще в середине ХХ века. Казалось бы, еще один повод поиронизировать над исторической безграмотностью наших руководителей и их советников. Но не все так просто. Это не просто нонсенс, это оговорка по Фрейду.