Вилли прибавил скорость и свернул налево, на улицу, которая вела к площади генерала де Голля. Мотороллер Шадье тарахтел сзади. Они объехали площадь, и на повороте Вилли посмотрел на преследователя. Теперь Шадье полустоял и одной рукой одергивал мокрые брюки.
- Бывало, людей арестовывали и не за такое, - довольно пробормотал себе под нос Вилли. Но накатившая на него волна удовлетворения вдруг схлынула сама собой, когда он вспомнил о звонке Модести из квартиры Хагана. Неужели уже начались сложности? И что это за проблемы, с которыми Модести не смогла сама справиться? Ему вдруг сделалось не по себе. Не иначе как ее кто-то подслушивал, иначе она говорила бы открытым текстом. Скорее всего, она позвонила ему по указке кого-то из оппозиции, чтобы заставить его, Вилли, вернуться в квартиру Хагана, где ему устроена западня. Ну, что ж, это уже неплохо. Значит, кому-то страшно хотелось сперва заполучить его, Вилли Гарвина, а лишь потом сделать следующий ход.
Вилли решил перестать строить догадки и сосредоточился на Шадье, которого по-прежнему видел в зеркале. Рано или поздно, у этого мерзавца сдадут нервы, он сделает остановку и пойдет в сортир, чтобы снять брюки. Или просто отыщет укромное местечко. И тогда с ним можно будет спокойно разобраться.
Они уже были сейчас в конце рю Альбер, но Шадье не отставал. Вилли обернулся и увидел испуг на лице пешехода, который хотел было перебежать улицу, но вовремя остановился, заслышав вой клаксона.
Вилли свернул налево и поехал вдоль моря. Невысокий забор отгораживал дорогу от узкой полосы берега. Внезапно Шадье словно обезумел. Казалось, он попытался соскочить с мотороллера, не удосужившись его остановить. Машина задела кромку тротуара, и ездок полетел из седла. Вилли затормозил, остановился и стал с интересом наблюдать.
Шадье пытался содрать с себя брюки и в то же время перелезть через стену. Что и говорить, оба эти действия было трудно выполнить одновременно. В конце концов он рухнул на землю, тяжело дыша и тщетно пытаясь освободиться от брюк.
- Ну и ну! - пробормотал Вилли, сам удивляясь своей удаче. Словно завороженный, он следил за тем, как Шадье срывает брюки. Под ними у него оказались белые трусы в сиреневую полоску. Быстро стала собираться толпа, послышались неодобрительные возгласы:
- Он рехнулся!
- Какая мерзость!
- При детях!
Через толпу стал проталкиваться жандарм. Шадье тем временем уже входил в море. Полосатые трусы зацепились за лодыжку. Он плюхнулся в воду и сидел, одной рукой схватившись за голову, а другой шаря под водой. Полосатые трусы поплыли, гонимые волнами. Жандарм мрачно подошел к кромке воды и пронзительно засвистел в свисток, приглашая Шадье выйти на берег.
Вилли решил, что хорошенького понемножку, и снова включил мотор. Он направлялся к шоссе, пересекавшему Кап д'Антиб. Вилли возблагодарил судьбу за то, что позаимствовал "ламбретту", а не воспользовался взятой напрокат машиной, которую оставил на рынке. Учитывая интенсивность движения, на мотороллере он доберется до Канн гораздо быстрее.
Двадцать минут спустя Вилли уже оказался на бульваре де ла Круазетт, у порта. Продвигаясь по узким извилистым улочкам старого квартала, он вдруг увидел впереди шедшего не спеша высокого седовласого человека. На нем были коричневые туфли, темные брюки и светло-бежевый пиджак. В руке он держал трость. Вилли обогнал его, остановил мотороллер.
- Здравствуйте, здравствуйте, сэр Джи! Вот уж не ожидал вас тут встретить! - воскликнул он. - Какими судьбами?
Таррант оперся на трость. В интонациях Вилли чувствовалось напряжение, и он подумал, что, возможно, Хаган несколько заартачился.
- Я здесь не совсем официально, - пояснил он. - У меня в этом году никак не получалось с отпуском, и его высочество настоял, чтобы я поехал с ним. Поскольку мне было ведено уделить этому делу самое пристальное персональное внимание, я решил воспользоваться приглашением. Вот я и здесь.
- Значит, и шейх тоже здесь?
- Со всей своей свитой. - Таррант устало провел рукой по лбу. - Мы остановились в "Грей д'Альбионе". Одна большая семья. Начинаю чувствовать себя Лоренсом Аравийским7. С той лишь разницей, что он-то как раз получал удовольствие от столь причудливого общества. Мне же это не доставляет большой радости.
- Мужайтесь, старина. - Вилли по-прежнему вроде бы балагурил, но за его шутками чувствовалось напряжение. - Дай мне услышать радость и веселье...
- Прошу прощения? - удивленно вскинул брови Таррант.
- Псалом пятидесятый, стих десятый.
- У вас, стало быть, есть еще одно призвание?
- Не то чтобы призвание, но в свое время я просидел в калькуттской кутузке год, и читать там было нечего, только псалтырь. Вот и выучил псалмы наизусть.
- Ясно, - сказал Таррант и, помолчав, спросил: - Что вас так беспокоит, Вилли?
- Сам толком не знаю. Можете оказать мне любезность?
- В чем она заключается?
- Дайте мне две минуты, потом идите к дому Хагана, первый слева, номер шестнадцать. Поднимитесь наверх и позвоните.
- И что потом?
- Там видно будет.
Модести сделала над собой усилие, чтобы отключить сознание от пульсирующей боли в заломленных конечностях.
Она разговаривала по телефону с Николь полчаса назад, значит, Вилли может появиться с минуты на минуту. Она напрягала слух, чтобы не пропустить ни малейшего шума или звука как за пределами квартиры, так и в ней самой. Это помогало позабыть не только про мучения, но и про руку Диди, путешествовавшую по ее спине и ягодицам.
У противоположной стены лежал связанный Поль и смотрел на Диди, истекая потом и ненавистью.
Диди посмотрел на часы и встал.
- Когда появится Гарвин, - сказал он, наводя пистолет то на Поля, то на Модести, - никому не шевелиться. Запомнили? Если один из вас крикнет, второй получит пулю. Ясно?
Внезапно он застыл и стал прислушиваться. По лестнице кто-то поднимался. Шаги делались громче. Кто-то остановился у двери. Зазвонил звонок. Хаган посмотрел на Модести, безмолвно призывая ее крикнуть. Она едва заметно покачала головой и отвела взгляд. Она взяла под наблюдение тот коридорчик, что вел в спальни и ванную.