— Это не война.
Келлер смеется.
— Вы не думаете, что вручение этого списка Джейн — первый акт агрессии?
— Нет, — говорю я, потому что он не первый. Первым было подбрасывание папки с «Позолоченной лилией».
— Так или иначе я не могу этому не радоваться. Если у меня и были сомнения, они исчезли, когда я увидел реакцию Делии. Похоже, пребывание в моей тени беспокоит ее немного больше, чем она показывает.
Я думаю о ящике с досье на сотрудников.
— Не принимайте это близко к сердцу. Думаю, она не любит быть ни в чьей тени.
— Да, Делия у нас амбициозна. И дело свое делает куда лучше, чем я. Крайний срок для ноябрьского списка — через две недели, и я ни за что не сумел бы подать его так рано. Ненавижу разговаривать с представителями актеров.
— Тогда хорошо, что вы архитектор.
— Кстати говоря, мне пора. Я уже опаздываю, потому что сегодня пришлось погулять с Квиком подольше.
— От Келли все еще ничего не слышно? — спрашиваю я без тени раскаяния. Погулять с Квиком подольше — значит, посидеть лишние десять минут в тени.
— Нет. Приятель дал мне телефон еще одного выгульщика, но, думаю, ничего не выйдет.
— Почему?
— Парня зовут Киллер, убийца, значит. Его родители явно хотели нас о чем-то предупредить.
— Наверняка это прозвище.
— Тогда еще хуже — он объявляет свои намерения.
Для нелюдимого чудовища, которое рычит, если подойти к его укрытию слишком близко, Келлер ужасно разговорчив.
— Я думала, вам пора.
— Так и есть. Я просто хотел удостовериться, что вы завтра вечером свободны.
— Это почему? — спрашиваю я, настораживаясь. Он же зациклен на себе, замкнут на свои проблемы, напоминаю я себе.
— У меня есть план.
— Что за план?
— Ну, не такой сложный, как ваш, и не закончится ничьим уничтожением, но повеселиться будет можно. Что скажете?
— Наш план, — говорю я достаточно громко, чтобы услышала Эллисон, если она ко мне прислушивается, — придумала не я.
— Как-как?
Мне очень хочется все объяснить Алексу. Что злой гений, стоящий за планом свержения Джейн, — Эллисон Харпер. Что я встречаюсь только с мужчинами в футляре. Но я ничего этого не говорю, просто соглашаюсь встретиться с ним в баре «У Изабеллы» в половине восьмого.
Контракт
Джейн вызывает меня к себе в кабинет. Она поднимает голову, когда я вхожу, она спрашивает про мою семью. Я нервничаю. Для нее это не просто странное поведение, это по меньшей мере результат лоботомии.
— А твои родители здоровы? — спрашивает она.
— Да, спасибо, — отвечаю я осторожно, стараясь не выдать своего потрясения.
— Они все еще во Флориде?
Это выстрел вслепую. Джейн ничего не знает о моей семье.
— Э-э… в Миссури.
— Хорошо. Хорошо. — Воцаряется неловкая пауза. Джейн так напряженно глядит на меня, что мне хочется заерзать на стуле. Если бы мы были в кабинете онколога, сейчас она бы непременно сказала мне, что у меня неоперабельная опухоль. — Виг, сколько ты проработала моим ассистентом?
— Два года. — Что все это значит?
— Верно. Два года. — Она встает со стула и садится рядом со мной. Теперь мы обе с посетительской стороны, на равных. — И за эти два года между нами сложилась связь, основанная на взаимном уважении и упорной работе.
Не думаю, что взаимное уважение когда бы то ни было возникало в этом кабинете. Моя тревога перерастает в страх. Сейчас Джейн попросит о чем-то личном, о чем можно просить только близкого друга, вроде предродовых занятий по методу Ламаза.
— Точно, — соглашаюсь я, но ерзаю на стуле, пряча руки за спиной. Не хочу держаться с Джейн за руки.
Я зря беспокоилась. Покончив с равенством, она встает и прислоняется к столу.
— Думаю, настала пора для повышения.
Обычно подчиненных об этом не оповещают, но сегодня все ненормально.
— Чьего повышения?
— Твоего, — говорит она с напряженной улыбкой. Сообщать хорошие новости у нее плохо получается.
Я так потрясена, что могу только изумленно пялиться на нее.
— Как тебе нравится должность старшего редактора?
Еще как нравится. Ничего лучше в жизни не слышала.
— Очень нравится.
— Отлично. — Джейн возвращается за стол, к своему черному кожаному креслу на колесиках. — Я велю Джеки разослать докладную записку. Значит, так, прежде всего я хочу, чтобы ты позвонила представителю Гэвина Маршалла.
— Гэвина Маршалла? — Ничего странного. Можно было предвидеть.
— Да, автора выставки «Позолоченная лилия». Позвони его представителю и скажи ему, что мы хотим встретиться и обсудить мои идеи по поводу освещения в «Моднице» выставки.