– Кто там еще? – раздраженно поинтересовался господин Иванов, с вожделением глядя на бутерброд.
– Господин мэр, там, в предбаннике, гражданин по поводу церкви.
– Какой еще гражданин?
– Назвался «отец Владимир».
– Какой еще церкви?
– Православной. Говорит – уполномочен митрополитом каким-то строить у нас храм и создавать приход.
Господин Иванов нахмурился, жестом фокусника подхватил вожделенный бутерброд, покоящийся на тарелочке с голубой каемочкой, понюхал, зажмурился и гаркнул на весь кабинет:
– Скажи – у меня обед! Пусть ждет. Или приходит завтра. Все поняла?
– Конечно, – в голосе секретарши прозвучала улыбка.
– Вот так вот, – неизвестно кому сказал господин Иванов и откусил от бутерброда изрядный кусок, аккуратно ловя падающие икринки.
Ни после обеда, ни на следующий день отец Владимир на прием к мэру не попал. Господину Иванову было некогда. Однако отец Владимир был терпелив и все же погожим субботним утром дождался мэра у дверей – господин Иванов собрался на презентацию Средневолжской Ведической общины.
– Доброго дня вам, господин мэр, – отец Владимир говорил спокойно, без тени улыбки, и что-то в его голосе, какие-то нотки, заставили господина Иванова задержаться у машины и обернуться.
– Вы, простите, по какому вопросу, това… господин?
– По поводу прихода и воздвижения храма.
– А-а-а, отец… М-м-м-м… Владимир, кажется?
– У вас хорошая память.
– Вот что, – господин Иванов открыл дверцу машины. – Сейчас город в ваших услугах не нуждается. У нас уже есть… духовное возрождение. Так что всего вам. До свидания. Приходите осенью. Покумекаем.
Хлопнула дверца, черная мэрская «Волга» умчалась, разбрызгивая лужи. На голых липах орали вороны, из грязного снега на глазах вытаивали окурки.
– Что значит «в услугах не нуждается»? – глядя вслед «Волге», произнес отец Владимир. – Каких еще услугах? Ох, прости его, Господи…
Он перекрестился и пошел прочь.
– …Скрижали мудрости наших предков! – гремел Муромир Огляныч, победно озирая ряды средневолжцев, тесно набившихся в большой зал котельной, откуда еще в прошлом году были демонтированы печи и котлы.
Господин Иванов не стал лукаво мудрствовать и приказал собрать в котельной городских бюджетников, пообещав лишить отпуска и зарплаты всех, кто не придет. Явка была практически стопроцентной.
На крашенных синей масляной краской стенах котельной теперь красовались торопливо, но старательно начертанные символы Великого Головорота, а также знаки богов Херса, Орилы и Беруна. Поверху и понизу вились ведические письмена. Известный средневолжский оппозиционер и автор крамольных стишков типа «Над страною дуют ветры / Да звенят стаканы./ Раньше шли мы в инженеры,/ Нынче – в наркоманы» Евсеев, учитель истории из девятой школы, невысокий человек с умным, но нервным лицом, глядя на художества Муромира Огляныча, выразился кратко и емко:
– Наскальная живопись. Первобытнообщинный строй.
Господин Иванов, Тюляпкин, два корреспондента местных газет и полная дама со средневолжского радио расположились чуть в стороне, как бы наблюдая за происходящим. Волхв, расхаживая перед собравшимися, продолжал презентацию. Он говорил, говорил много и со вкусом, постепенно распаляя себя и всех присутствующих.
– Лютые вороги мечтали уничтожить нашу культуру и наш зловянский дух! Но они просчитались! Грязные наймиты мирового… хм-хм… – тут Муромир Огляныч сделал паузу, почувствовав, что его несет не туда, – …мировой закулисы, в общем. Да, так вот – они решили, что все, конец, духовное наследие зловян, ведические сакральные тексты наши исчезли. Но нет! Чудом дошли до наших дней записи предков! Священная береста не гниет в зловянской земле-матушке. Она донесла! Она сохранила! Вот, вот они, ведические корни зловянские! Вот она, правда предков! Их глас, их обращение к нам! Внемлите же!
С этими словами волхв буквально наугад извлек из котомки на шее берестяной свиток, испещренный какими-то знаками. Не особо утруждая себя расправлением скукоженной бересты, он начал читать, завывая и взревывая:
– Предки рекут: «Напрасно забываем наши доблестные старые времена и идем куда – неведомо. А когда зрим воспять, говорим, что стыдимся ныне познавать Мавь, Бравь и Авь. И это души пращуров суть, и они светят звездами нам из Ырия-сада. Бравь же невидимо Тащ-богом положена, а за ней, как вода, течет Авь, которая и творит нашу жизнь, а когда та пройдет, наступит смерть-Мавь. Авь есть текущее, и творится Бравью, а после нее есть Мавь. До нее – Мавь и после нее – Мавь. А в Брави есть Авь». Поучимся же, братья, древней ведической мудрости и ввергнемся в нее своими душами, ибо это – наше, которое идет от богов! И вот души пращуров из Ырия смотрят на нас, и недовольны они, что мы пренебрегаем Бравью, Мавью и Авью… Пренебрегаем, да еще и глумимся над Истиной… Недостойны мы быть Тащ-божьими внуками!