Урсула Ивановна и Петр Иванович вырастили троих детей: сына Карла, дочерей Марью и Евгению62. Карл, «находясь у родителя… занимался… при пособии наемных учителей латинским языком и протчими предметами», в 1831 году в возрасте 17 лет поступил в московское отделение Медико-хирургической академии, «по малоуспешности к наукам» был оставлен на второй год в первом классе и в 1833 году подал прошение об увольнении из числа учеников «по расстроенному своему здоровью»63. Через год он выдержал экзамен на знание французского языка – и Училищный комитет Императорского Московского университета выдал ему свидетельство, дававшее право «с пользою обучать первым началам онаго языка в частных домах»64. С 1837 года Карл Петрович состоял в звании домашнего учителя65. О педагогических трудах Карла ничего не известно, но сохранился документ, свидетельствующий о серьезных проблемах с его здоровьем и наклонности к горячительным напиткам66. В 1843 году он помещен в Московский комитет о просящих милостыню.
Не менее четверти века существовала мастерская Аделаиды Степановны Менне[4]. В 1826 году «портная, бывшая в магазине Латрель на Кузнецком мосту… открыла под именем Адель Менне лавку для шитья женских платьев»67. Ее заведение существовало по крайней мере до 1849 года68. Аделаиде Степановне помогала дочь Матильда, муж Аделаиды Марк торговал шляпами и товарами для военных. Аделаида Менне с детьми Франсуа, Матильдой и Викториной значатся среди прихожан церкви Святого Людовика69. Мадам Менне дожила в Москве до глубокой старости и умерла 29 декабря 1884 года в возрасте 82 лет, ее похоронили на Иноверческом кладбище на Введенских горах. Матильда упокоилась рядом с матерью в 1892 году70.
Анжелика Фабр (Fabre) торговала модами не менее трех десятилетий; крайние даты ее рекламы, обнаруженной нами, относятся к 1837 году, когда она перевела свое заведение в дом генерала Самарина в Газетном переулке, и к 186871 году. В марте 1855 года модистка предлагала «хороший выбор траурных шляп»72, что, вероятно, связано с трауром по императору Николаю Павловичу. О семье этой французской подданной ничего не известно, газеты сохранили упоминание о Сесилии Антуанете Генриетте Фабр73, кроме того, в начале 1853 года рядом с ее мастерской «Г[осподин] Фабр. открыл новое дагерротипное портретное заведение»74.
Немногим больше можно сказать о семейной паре Дени (Denis). Эта чета, как и еще несколько супружеских пар (модистка Лангле и парикмахер Лангле, их коллеги чета Ларю), работали, так сказать, в смежных «отраслях»: муж занимался парикмахерским мастерством, а жена производила дамские головные уборы. По сути, супруги дополняли друг друга. Парикмахер Жан Луи Дени появился в Москве около середины 1830-х годов75, а в 1841 году Александрина Дени открыла салон дамских шляпок. Согласно переписи 1850 года, Жан Луи, имея от роду 40 лет, числился купцом 3-й гильдии Гостиной слободы, получившим российское подданство в 1845 году. Он состоял в браке с Александрой Михайловной 38 лет и имел семилетнюю дочь Хионию. Жан Луи – католик, жена и дочь – православные76. Открывая мастерскую, шляпница сообщала, что она пользовалась «уроками в самых первых модных магазинах Парижа»77. Последнее вместе с православной верой может означать, что Александра Михайловна происходила из русских, познакомилась с французом Дени в Москве и вышла за него замуж, а он отправил ее на «стажировку» в Париж. Судя по газетной рекламе, шляпная мастерская существовала до конца 1850-х годов78.
Каждый горожанин нуждался в добротной обуви. Современник писал: «Если желаете иметь хорошо обутую ногу, идите на Кузнецкий мост к Брюно, Пиронету, на Дмитровку к Такке; какой бы вы ни были пешеход, три пары их сапог на год будет достаточно»79. Эти мастера обслуживали как мужчин, так и дам. Бельгийские подданные Пироне производили обувь в Москве с 1830-х годов, их адрес – дом военных кантонистов позади Малого театра80. Карл и Матвей Пироне – прихожане католической церкви Святого Людовика на Малой Лубянке81. К началу 1860-х годов фирма Пироне арендовала помещения на Тверской улице, в доме Попова, затем в доме Голяшкина и являлась поставщиком герцога Георгия Мекленбург-Стрелицкого82. В 1870 году мануфактурист задумал расширить производство, преобразовав мастерскую в фабрику. В заключении Мануфактурного совета говорилось, что заведение Пироне «помещается в двух комнатах дома Сычева при магазине Пироне. Рабочих при заведении 20 человек, в том числе мастеров 12 и учеников 8; помещения рабочих удобны. Сверх означенных рабочих на заведение Пироне работают живущие на стороне мастера числом около 20 человек. При заведении имеются 4 швейныя машины и 1 для привинчивания подошв к обуви. Ежегодно приготовляется разнообразной обуви мужской и женской чистой отделки на сумму около 40 000 р. с.»83. Купец 2-й гильдии 53-летний Матвей Пироне продолжал торговать обувью в доме Сычева на Тверской улице в середине 1870-х годов84.
В 1895 году бельгийское консульство выдало свидетельство Марии Кристине Селесте Басту о том, что она состояла в браке с бельгийским подданным Андреем Пьером Шарлем Пироне и имела детей: Виржинию Марию Жозефину (родилась в 1875 году в С.-Петербурге, модистка), Жозефа Люсьена Поля (родился в 1877 году, служащий), Алексея Жозефа Андре (родился в 1879 году в С.-Петербурге, башмачник) и родившихся в Москве Андре Пьера Поля (1885), Матье Владимира (1888), Мари Луизу (1893) и Элен Элизабету (1894)85.
Жители обеих столиц хорошо знали изделия башмачника Якова Ивановича Брюно. В 1831 году его петербургский магазин располагался в доме графа Модена у Казанского моста86. В том же году газета «Московские ведомости» уведомляла, что «башмачный мастер их императорских высочеств великих княгинь Елены Павловны и Анны Павловны… перевел заведение свое из С.-Петербурга в Москву, которое находится близ Кузнецкого мосту в Софийском переулке в доме военных кантонистов, при сем объявляет иногородним особам, что его заведение не находится более в С.-Петербурге под его именем, и просит покорно адресоваться в Москву по вышеписанному адресу»87.
Свидетельство, выданное Андрею Пьеру Шарлю Пироне и его жене об их детях
В 1840-х годах в числе прихожан московской церкви Святого Людовика значился Яков Брюно и его семеро детей: Христина, Генрих, Франциск, Людовик, Георг, Шарлота, София; дочь София – учительница88. В 1859 году московский магазин расширился и переехал на Тверскую улицу в дом Манухина, теперь им владели брат и сестра Брюно, дети бывшего хозяина89. Сестра – по-видимому, Христина Брюно, и ранее активно помогавшая родителю в его коммерческих делах90.
Привилегированный башмачник между прочим предлагал «новоизобретенную обувь из чрезвычайно тонкой кожи белого бобра, надеваемую под чулки, потому что она, согревая ноги, в то же время предохраняет их от сырости»91. Особенно хороши были брюновские полусапожки. Иногородние покупательницы высылали свои башмаки, по которым им и выполняли заказы.
Высочайшее соизволение на дарование права башмачнику Брюно именоваться мастером великой княгини Ольги Федоровны. 1866 г.
Мастерская Брюно на протяжении нескольких десятилетий поставляла свои изделия Романовым. Однажды в его магазине приобрели готовую обувь для Николая I, покупка обошлась в 42 руб. 90 коп.92 Разнообразные вещи шились для супруги Александра II императрицы Марии Александровны. В период беременности ноги великой княгини сильно опухали, и «надо было заказывать ботинки и калоши огромных размеров; калоши были ей невыносимы, тяготили и жали ноги. M-me Брюно (башмачница) умудрилась делать ей калоши из перчаточной кожи на очень легкой и мягкой подкладке; конечно, гуляя в дождь и по топким дорожкам, не окорачивая платья и юбок, великая княгиня возвращалась с прогулки в таком виде, что надо было не только переодеться… калоши размокали и представляли нечто мягкое и неуловимо скользкое, а красная подкладка окрашивала и ботинки и чулки; всю эту обувь едва можно было стянуть с ног. Вследствие всего этого, ботинки и калоши заказывались дюжинами; калоши служили только на одну прогулку»93.