Прижатые друг к другу, с коробкой туфель под ногами, мы с Александром обсуждаем, какие именно показы и вечеринки стоит посетить. Ему до смерти хочется посмотреть на Dior. Я страдаю по Chanel. Мы оба готовы продать отца родного за место в третьем ряду на презентации Galliano. А Александр согласен не только продать, но и убить его, если такой ценой он сможет побывать у Viktor & Rolf — новых фаворитов сезона. Мне, с другой стороны, не терпится увидеть коллекции McQueen и Chalayan. Хотелось бы также бросить взгляд на Balenciaga — просто для того, чтобы узнать, что в следующем сезоне будут носить поклонницы стиля «инженю».
— Мы должны пойти на прием, который устроит Вивьен после показа, — говорит Александр. — У нее в запасниках всегда есть несколько костюмов, которые могут нас порадовать. Да, и нужно будет побывать у Гальяно, — настаивает он, пытаясь сесть поудобнее и толкая меня коленом. — Там всегда выступают стриптизерши и шоу-балет, все сделано исключительно для развлечения посетителей. И каждый получает выпивку. — Александр улыбается. — Вдобавок мне просто нравится на него смотреть.
Он томно замирает.
— Джонни такой подтянутый и смуглый, как будто у него спортзал совмещен с солярием.
— Если ты предпочитаешь смуглых, — говорю я с улыбкой, — то навести Валентино.
— Брось, — отвечает он. — Только не этого старого хрыча. По-моему, он жуткий зануда.
Я прислоняюсь к спинке сиденья и предлагаю:
— Давай подумаем обо всем этом, когда приедем, хорошо? Нужно будет посмотреть, какие приглашения смогла раздобыть Лидия.
— Ладно, — сердито отвечает Александр, нетерпеливо ерзая в кресле, и вдруг внезапно шипит, наклоняется вперед и закрывает лицо газетой. — Посмотри, это не одна из тех сволочей из Top Shop?
Я выглядываю, вижу впереди себя ярко-рыжую шевелюру, узкие джинсы и жму плечами.
— Господи, сколько же в этом поезде наших собратьев! — громко шепчет Александр. — Ужас!
Неделя моды в Париже совпадает по времени с одной из самых больших в мире выставок-продаж — Premiere Vision. В выставочном центре за городом встречаются великие и малые производители женской одежды со всего мира и предлагают свои товары. Индийский шелк, шведская шерсть, шотландский твид, кружева, плащовка, тысячи оттенков лайкры — все это можно найти под одной крышей; здесь в поисках тканей толкутся лучшие дизайнеры и представители крупнейших торговых домов.
Когда мы пересекаем французскую границу, у меня звонит мобильник. Это Лидия.
— Привет, милая, — говорит она. — Как делишки?
— Ничего, — отвечаю я. — Едем с Александром. Жду не дождусь, когда увижу тебя.
Выясняется, что на этот вечер у Лидии кое-какие планы, но она освободится после десяти. Она предлагает встретиться в отеле Costes, чтобы выпить и подумать, как провести остаток вечера. У нее есть приглашения, адреса, номера телефонов, список имен. Звучит многообещающе. Именно то, что нам нужно, перед тем как отправиться завтра на Premiere Vision.
— Все, что мы сейчас хотим, — говорит Александр, потирая руки, — это немного порошка.
— Лидия не принимает наркотиков, — отвечаю я.
— Знаю, — отзывается он, закатывая глаза. — Но я — не она.
— Уверена, что ты найдешь в окрестностях Costes какой-нибудь гнусный притон, где сможешь удовлетворить свои потребности.
Мне очень хочется увидеть Лидию. Нам есть что вспомнить. Лидия принадлежит к вымирающему ныне сословию моделей в классическом смысле этого слова. Честно говоря, ее трудно назвать утонченной. Она жила и училась в малоаристократическом районе Лондона; у нее прямые, как солома, светлые волосы до лопаток, младенчески голубые глаза, губы, как вишни, и голос, который слышен даже в огромной толпе на распродаже. Беседуя с репортерами, она старается говорить тише, но угостите ее парой бокалов шампанского и со всей отчетливостью увидите, что перед вами — уроженка Северного Лондона. В пятнадцать лет Лидия начала работать манекенщицей в магазинчике у своей двоюродной сестры и до девятнадцати, в общем-то, делала это задаром. До того времени ее девять раз подряд отвергали, когда она приходила на фотопробы в журнал Cool. Она так долго жила в номере, снятом специально для моделей, что, в конце концов, задолжала агентству тридцать тысяч фунтов. Помню, как однажды я спросила: что, ее обеспечили жильем бесплатно? Лидия засмеялась: «Бесплатно? Ничто не дается задаром, дорогуша. Это все, так сказать, — расходы с отсроченным платежом». Может быть, она такая милая именно потому, что путь наверх занял у нее много времени. Она ничего не получала на блюдечке, как большинство нынешних скороспелых малолеток.