— Понятия не имею, — отвечаю я.
— Не менее чем двадцать лет тому назад, — настаивает он. — Или около того. Если так, то все в порядке. Правило «двадцати лет» работает. — Мой партнер, кажется, очень доволен собой.
Я сажусь поглубже, скрещиваю пальцы на удачу и от души надеюсь, что «Храброе сердце» — это действительно фильм середины восьмидесятых. Мода возникает циклами: то, что было сдано в архив, вновь становится актуальным какое-то время спустя, и наоборот. Процесс смены веяний занимает около двадцати лет. Таким образом, если ты действительно задумываешься над тем, что бы сделать гвоздем своей новой коллекции, просто открой Vogue двадцатилетней давности и не промахнешься. В наши дни все носят узкое, облегающее, с подчеркнутой талией. Вспомните фильмы Роберта Палмера и возвращение пиджаков с накладными плечиками. О Господи, в каком же году Мел Гибсон покрасил задницу в синий цвет?
В Париж мы возвращаемся без опоздания — и узнаем, что первая по времени встреча отменяется. Это хозяйка какого-то сиднейского бутика; в прошлый раз она купила у нас всего лишь два пиджака и несколько юбок, так что я не очень переживаю. Она звонит и сообщает, что у нее грипп. Мы знаем, что у нее обыкновенное похмелье или же она «слишком устала», для того чтобы до нас добираться. В мире моды все всегда утомлены. На усталость можно списать многое — неприличное поведение, истерики, хамство. Еще одна такая же отмазка — искусственное оплодотворение. Всего лишь четыре недели назад я разговаривала по телефону с девушкой из журнала ЕНе, которая просила у меня розовую юбку с прошлого показа. Когда она узнала, что их не осталось и что мы уже собираемся представлять следующую коллекцию, поскольку время не стоит на месте, то ударилась в слезы и принялась рассказывать мне, как в очередной раз пыталась забеременеть. Я не могла от нее отвязаться. Она плакалась сорок пять минут. Неужели она искренне думала, что мне интересны ее интимные проблемы только потому, что я — женщина (одна из немногих в мире высокой моды)?
— Стало быть, Кайли, или как там ее, слишком устала для того, чтобы приехать? — спрашиваю я, плюхаясь на постель и закуривая.
— Да, — отвечает Александр. — И даже не подумала перенести встречу на другое время.
— Пошла она, — цежу я.
— Согласен.
Александр встает и достает себе из мини-бара колу. Я курю и думаю о том, что настоящая причина, по которой Кайли не приехала, связана с моей коллекцией, а вовсе не с ее гормональными проблемами или перепоем. Тем временем разболтанной походкой появляется наша манекенщица, которую нанял Александр, и садится на стул рядом со мной (как выяснилось, ее зовут Ирина, и она приехала из Санкт-Петербурга). На ней нет ничего, кроме розовых стрингов и серебристых «лодочек». Она просит у меня зажигалку.
— Как ты? — спрашиваю я. — Есть хочешь?
Она выглядит чересчур тощей даже для модели.
— Нет, спасибо. — Ирина улыбается, приглаживает руками жидкие каштановые волосы. — Предпочитаю сигареты.
— Да?
— Еда — это ненужная трата денег, — добавляет она.
— Точно. — Я улыбаюсь. Мы обе сидим и курим. — Тебе нравится в Париже?
— Здесь здорово, — отвечает она и глубоко затягивается. — Гораздо лучше, чем в Милане. Милан — просто огромный публичный дом.
— О!
— Там есть один клуб, где сутенеры цепляют молоденьких девочек из России и заставляют их заниматься проституцией. — Ирина встряхивает волосами. — Ужасно. Совсем молоденьких. Четырнадцать-пятнадцать лет. Из Польши и России. Они думают, что мы — легкая добыча. Но, между прочим, американцы еще хуже. Они не задумываясь продадут свою дочь куда-нибудь за океан, если дома им не хватает денег на покупку трейлера. Я встретила одну девчонку, которая постоянно общалась по телефону с матерью. Они названивали друг другу. Ругались. Мать купила новый трейлер и не могла за него заплатить. Дочь не в состоянии быстро заработать столько денег. И потому она проводит ночи в клубах. Все довольны. — Она снова затягивается. — Нет, в Париже намного лучше.
— Вот и славно. — Я улыбаюсь. — Ты рада?
Манекенщица кивает.
— В Милане чувствуешь себя так, как будто тебя купили на час. Все орут по-итальянски. Хамят в лицо. А я закончила факультет иностранных языков в петербургском университете. Я не дура и все прекрасно понимаю. Не важно, сколько денег тебе платят. Ты теряешь свое достоинство. И ничего не получаешь взамен. Я это быстро поняла. И я не люблю выставлять себя напоказ, как другие.
— Конечно.
— Повсюду мафия. Она контролирует все модельные агентства. После показов ты не получаешь своих денег по девять-десять месяцев. Твои хозяева прикидываются, что им нечем заплатить. Говорят, что у них ничего нет, что они заплатят тебе на две тысячи больше в следующий раз, когда пригласят, но больше никогда не приглашают. Чтобы получить свой чек, надо дать взятку. Мой агент не хочет с этим мириться.