Септом, конечно же понял, что имел ввиду Штельман, и кивнул.
- Я уже говорил вам, что от меня в этом городе мало что зависит, - произнес он после недолгого молчания. - Я всего лишь мелкий государственный служащий и не уполномочен решать с вами такие вопросы. Но со своей стороны могу вас уверить, что мы честно выполняем свои обязательства по отношению к 'Братству'. Надеюсь, что вам не в чем нас упрекнуть.
- Надеюсь, что такой повод в ближайшее время у меня не появится.
***
Планета Ф-44- 32-АО, Город. Северо-западный сектор.
13 июля 45 года по м.в.
18.30.
Ночь пришла в виде стремительного ветра, к которому он, за долгие годы жизни на этой планете, давно уже привык. Ветер, злой и холодный, гулко завывал за окнами маленькой квартирки, заносил стекла песком, что он приносил с собой вовнутрь защитного антирадиационного купола, закрывающего город. Он словно стремился пробраться в человеческое жилье, искал малейшие лазейки в него, но не находил, а потому еще пуще злился, еще громче пел свою заунывную песню. Слушая его, старик часто впадал в меланхолию, старался заглушить свою тоску биологическими эмульсо-таблетками, что поставлялись контрабандистами в город вместе с генно-модицифированными продуктами питания. Впрочем, поговаривали о том, что даже мэр города не гнушался пить такие вот таблетки. Да и как иначе? Жизнь здесь, на окраине Конфедерации, кому-то могла бы показаться отбыванием наказания в худшей их тюремных колоний. Но проклятые толстосумы и не задумываются о том, что сама политика государства по отношению к своим гражданам вынуждает людей долгие годы работать за гроши в тяжелейших условиях, в надежде получить какие-то льготы к старости.
Лелянцов бросил взор на градусник, что висел за оконным стеклом. Температурная стрелка там застыла на отметке в два градуса по Цельсию. Еще через два часа она опустится на десять- пятнадцать единиц. Так бывало всегда, когда город накрывала песчаная буря. В такую пору, выйдя на улицу редко встретишь какого-нибудь прохожего. Даже проститутки в эти часы старались отсидеться в каком-нибудь кабаке до наступления утра.
Город погрузился в коматозное состояние.
Старик два раза согнул и разогнул затекшие ноги, встал со своего дивана и направился на кухню. Впрочем, назвать то помещение, куда он направился кухней можно было с огромным трудом. Скорее, это была научно-исследовательская лаборатория, размещенная в самом неподходящем для этого месте. На столе, что располагался у окна, стояла старенькая микроволновка, возле нее - переносной холодильник, один из тех, что туристы берут с собой, отправляясь в долгие походы. На том холодильнике, в абсолютном беспорядке лежали давно не мытые тарелки, вилки, ложки и прочие столовые принадлежности. Собственно, сама кухня на том и заканчивалась. Все остальное, что находилось в этом небольшом по своим размерам, но достаточно грязном помещении, относилось исключительно к профессиональной деятельности Ледянцова. Здесь он занимался геофизическими исследованиями многие годы, с того самого времени когда от Института Геологии и Геотермии получил по распределению работу на сорок четвертой. Работа была для Ледянцова всем. Это сегодня понимали все его знакомые, это понимала когда-то и его жена, безрезультатно пытавшаяся бороться с его постоянной занятостью и пренебрежением к нормам гигиены, а потому, после получения гражданства, бросившая его на этом куске камня, на задворках вселенной. Отчего-то старик все еще считал себя виноватым перед ней. Хотя в чем, собственно? В том, что за годы совместной жизни у них не появился ребенок? Или в том, что он не смог сделать ее счастливой? Что уж теперь-то о том вспоминать?
Горевал он тогда не долго, все свое свободное время посвятил работе, которую брал на дом, а также студентам, которым, впрочем, едва ли суждено когда-либо стать светилами в точных науках. Здесь, на сорок четвертой, большинство из них, после окончания вуза и остается. Работают на разработках полезных ископаемых, стараются получить гражданство. А получив его, все равно никуда не улетают. Ибо понимают, что в центральных мирах они со своим небогатым багажом знаний, но сильно испорченным от тяжелой работы здоровьем, совсем никому не нужны.
Налив в чашку кипяток, Ледянцов принялся искать по тумбочкам баночку с кофейными ампулами. Она постоянно терялась куда-то. Порывшись в буфете и не найдя того что искал, старик потер поясницу, тяжело вздохнул и сел за стол. В последние недели он отчего-то сильно уставал. Вероятно, сказывалось сильное перенапряжение от работы. Частые выезды в 'долину Двух Пирамид' и на плато 'Дэли' для людей его возраста не проходят бесследно. Может быть, следовало все-таки прислушаться к советам своих знакомых и поменять что-то в своей жизни? Бросить это чертов институт, вышвырнуть из квартиры все эти камни, все отчеты, все анализы... Но смог бы он жить как-то иначе? Желание доказать самому себе что он еще чего-то стоит в этой жизни, что те сволочи, которые давно уже списали его со счетов там, в Центре, сильно ошибаются, не пропадало никогда. Напротив, оно в последние годы только усиливалось, порой уступая место злобе на всех ученых лбов, что посмеивались над его работами, полагая их выдумками безумца. Пусть смеются. Они еще поймут, как сильно ошибаются в нем!