Она знала, что двух мужчин, сидящих за столиком, не тревожат подобные соображения. Они не были ее обычной клиентурой, поскольку ни один из них не состоял в браке.
Мишель неторопливо провела пальцем по вырезу своего лифа и поправила нитку жемчуга на шее. Ей ни к чему было смотреться в зеркало, висящее над баром, чтобы убедиться в своей привлекательности. Она и так знала, что в свои пятьдесят лет осталась привлекательной женщиной и что многие из ее постоянных посетителей очень удивились бы, узнав о ее возрасте. Она редко сожалела о своих годах. Но теперь эти двое заставили ее почувствовать сожаление. Если бы они не вызывали у нее симпатию, она выгнала бы их за беспокойство, которое испытывала в их присутствии.
Она подошла к их столику и положила руку на спинку свободного стула. Ее тонкие пальцы, унизанные бриллиантами, слегка постукивали по верхней планке. Мужчины оборвали разговор и одновременно подняли головы.
- Джентльмены, - сказала она, расцветая от их приветственных улыбок, пригласите по крайней мере девушку посидеть с вами. Иначе другие клиенты решат, что мои девочки вам не по вкусу или того хуже, что вы интересуетесь друг другом. - Она переводила взгляд с одного на другого, и в глазах ее плясала насмешка. - И если бы это было правдой, клянусь, мои лучшие девочки от отчаяния повыпрыгивали бы из окон. - Она положила руки им на плечи. - Но особенно не обольщайтесь. В конце концов это всего лишь глупенькие девочки.
- Ах, Мишель, - сказал Декер и положил свою руку на ее руку, - vous etes tres amiable <вы очень любезны (фр.).>.
- Вы же знаете, что я ни слова не понимаю по-французски, - сказала она. Но тем не менее ее красивое лицо просияло от удовольствия. - Вот что. Я позволю вам воспользоваться своей комнатой. Я бы сразу предложила ее вам, если бы заметила вас раньше. Вы должны были позвать меня.
Мужчины встали и прошли следом за мадам в ее личные апартаменты, расположенные в задней части дома. Она достала из бара бренди, чтобы у них была выпивка, проверила, удобно ли они устроились, и вышла.
Декер откинулся на спинку большого кожаного кресла. От кресла исходил слабый запах дорогих сигар, и было непонятно, Мишель ли, предаваясь пороку, оставила здесь этот запах или кто-то из ее клиентов.
Грэм Денисон заметил, что Декер с интересом рассматривает комнату.
- В этом что-то есть, не так ли? - спросил он. - Мишель остается верна своему пристрастию к роскоши.
"Это верно", - подумал Декер. Комната была обставлена с пышностью, граничащей с чрезмерностью. На стенах висели ковры, пол был застлан восточными коврами. Каминная полка была уставлена статуэтками из фарфора и нефрита; такие же статуэтки стояли везде, где только возможно. Кроваво-красные драпировки на окнах поддерживались шнурами с тяжелыми золотыми кистями. Тяжеловесная мебель была обита ворсистым бархатом. Мебели было гораздо больше, чем требовалось для такой комнаты.
- Я так понимаю, что вы уже бывали здесь и раньше? - заметил Декер.
Грэм кивнул. Улыбка у него была сдержанной, улыбался только рот, а суровые серо-голубые глаза редко выражали его подлинные чувства. Образование, полученное в Новой Англии, смягчило его южный акцент, хотя Грэм не забывал о нем. Когда он разговаривал с Мишель Моро, голос его походил на мед или бархат. С остальными он говорил как янки - отрывисто и повелительно. Изредка, с теми, к кому он относился с уважением и доверием, например с Декером, его манера говорить представляла собой нечто среднее.
- Мне полезно показываться здесь время от времени, - сказал он. - А не только когда нужно.
Это замечание напомнило им о цели их встречи.
- Я знаю одного человека, который очень хочет встретиться с Соколом.
- Вот как? - Грэм перекатывал в ладонях стакан с бренди. - Кто бы это мог быть?
- Его зовут Грант Шеридан.
Грэм задумался. Брови у него были темные, а ресницы еще темнее. Он смотрел на стакан, и глаз его не было видно из-под опущенных век.
- Я его знаю, да?
- Возможно. "Линия Шеридана". Они время от времени совершают рейсы в Чарлстон, хотя, как я понимаю, к торговле с ними здесь относятся не слишком благожелательно. И еще он жених Джонны Ремингтон.
- Вашей хозяйки?
- Да.
- Понятно. - Суровые глаза Грэма встретились с глазами Декера. - А почему он заинтересовался Соколом?
Декер пожал плечами.
- Джонна говорит...
- Джонна?
- Мисс Ремингтон.
- О, я понял, о ком речь! - воскликнул Грэм. - Я немного удивился такой фамильярности. Но, впрочем, вы рассказывали мне, что выудили ее из воды. Наверное, это дает вам некоторые права.
- Осторожнее, Грэм. Я могу решить, что хватит терпеть замечания от какого-то юнца, даже если он аристократ и плантатор.
- Ладно, - по-южному протяжно проговорил Грэм. - Скажете, когда ваше терпение истощится, чтобы я успел уклониться. - Он поднял стакан с бренди. Вот теперь я готов выслушать, что же говорит Джонна.
Декер тоже поднял стакан в знак примирения.
- Она говорила, что Шеридан хочет предложить Соколу корабли, или деньги, или еще какую-либо помощь.
- Почему она так разоткровенничалась с вами?
- Она на самом деле беспокоится о Шеридане. Он принимает очень активное участие в движении бостонских противников рабства. Он один из воинов Гаррисона.
- Вот как? - Грэм отхлебнул бренди. - Это интересно. Здесь ходят слухи... - Он задумался. Наконец пожал плечами. - Нужно подумать. Я понял, что мисс Ремингтон не одобряет связь Шеридана с Гаррисоном.
- Она считает Гаррисона фанатиком, а некоторых из его последователей называет лунатиками.
- И она, быть может, права. Они мечтатели, у них нет никакого плана действий, кроме насилия. Так по крайней мере мне известно. - Грэм рассматривал бренди, осторожно поворачивая стакан в руках. - А что же Джонна? Она разделяет взгляды Шеридана?
Декер чуть не рассмеялся, вспомнив разговор с Джонной.
- Она воплощение умеренности и здравого смысла, - объяснил он. Конечно, она противник рабовладения, но только по экономическим причинам. Она никогда не забывает о собственной выгоде.
- Значит, ее позиция почти не отличается от взглядов других бостонских коммерсантов?
- Может быть, немного и отличается, - возразил Декер. - Она берет на работу свободных чернокожих или по крайней мере не возражает, когда это делают другие. Ее экономка нанимает домашнюю прислугу, а Джек Куинси занимается наймом рабочих для верфи. Он берет цветных на строительные работы, но говорит, что Джонна запрещает использовать их на клиперах.
- Почему же?
- Она боится потерять их. Думает, что в южных штатах, где она ведет дела, их снимут с кораблей, а в европейских портах они сами удерут.
- Возможно, она недалека от истины.
- Я же говорю: глас умеренности и здравого смысла. - Декер допил бренди. - У вас есть какой-нибудь особый груз для меня на этот раз?
Его собеседник кивнул.
- Наверху. Хотите взглянуть? У нас еще есть время перед погрузкой.
- Пожалуй. Я должен знать, хватит ли у меня места.
- Прекрасно. - Грэм встал. - Пойдемте.
Декер последовал за ним через комнаты Мишель к черной лестнице, ведущей на чердак. Шли они почти бесшумно, хотя осторожничать было незачем: снизу доносились музыка, смех и болтовня, которые могли бы заглушить шаги целой толпы.
Грэм Денисон открыл дверь чердака, а Декер поднял свечу, которая освещала небольшое помещение.
Шесть блестящих черных лиц повернулись к ним. Двенадцать пар темных глаз посмотрели на свет. Молчание нарушило одно-единственное слово:
- Сокол.
Оно прозвучало, как ответная молитва.
***
Эти люди не были родственниками. Здесь находилась одинокая мать. Муж без жены. Были здесь чей-то брат и чья-то сестра, почти не помнившие своих родителей. Старик, на глазах у которого распродали всю его семью, и теперь у него никого не осталось. Самой молодой была семнадцатилетняя девушка, недавно привезенная на американское побережье и умевшая говорить только на языке своей родной деревни.