— Можно просто майор Русаков, — с вызовом заявил тот.
Знакомство оказалось неудачным, хотя мне дружба с местными органами нужна была позарез.
— А сейчас, господа полицейские, гражданин адвокат будет нам труп опознавать, — сказал Ваганов в своей обычной мрачно-насмешливой манере. — Прошу…
Федин, как самый молодой, сорвался с места и, будто занавес, приподнял ветви ели, скрывающие лицо мертвого мужчины.
Я вгляделся. Для верности даже достал фотографию моего «клиента» и начал сравнивать. Убитый был довольно высокого роста, в джинсах, черном вязаном свитере и распахнутой кожаной куртке. На вид около сорока. Повреждений на теле совсем не видно, а если его и убили, то явно до того, как притащили сюда, потому что снег и на нем, и рядом с ним — совершенно белый.
— Не он, — я спрятал фото и потерял к трупу всякий интерес. Зря сюда тащился, только время потерял.
— Жмур-то криминальный[5] хоть? — недоверчиво спросил Юрка. — Полпрокуратуры сюда приперлось, а сейчас выяснится, что это пьяный на морозе замерз…
— Мы его особо не трогали, пока эксперт не смотрел, Юрий Николаич, — раскрыл, наконец, рот Бритый Затылок, — … а нож — вон, под картонкой лежит. Нож, кстати, десантный, интересная вещица. И паспорт есть на имя Каравчука Виктора Андреевича.
— Прописка?
— Прописка местная, — он назвал адрес. — Еще сотовый телефон нашли. Мы тут с Фединым номера уже посмотрели — последние звонки были сделаны вчера. Два входящих — с таксофона звонили, и один исходящий — на телефон, установленный в квартире. Адресок пробить?
— Еще спрашиваешь? Конечно, пробивай, и кто там есть в адресе — тащи в отдел.
— Прямо сейчас?
— Нет, блин, завтра! — огрызнулся Ваганов.
Бритый Затылок нехотя, однако, без выражения недовольства поднялся и, сгорбившись, побрел по тропинке к трассе.
Я очень хотел удрать вместе с Затылком, но у меня к Ваганову было дело. Конфиденциальное, конечно. А около него все время кто-нибудь толкался, поэтому я дождался, когда техник все отснимет, а опера снова разойдутся курить. Ваганов, между тем, не жалея брюк, встал коленями в снег и чего-то там высматривал на теле убитого. Следак из интеллигентной семьи отошел, чтобы не мешаться под ногами. Я присел рядом с Юркой — типа мне интересно:
— Ваганов, ты мне обещал телефон газетчика, — напомнил я.
— А? Подожди… — отмахнулся он. — Я чего-то не пойму: если били ножом, то где кровь? При ножевых кровищи сам знаешь сколько бывает! Он весь должен перепачкаться и на метр вокруг все залить, а я даже раны не вижу… Люсь! — наконец-то подошла судмедэксперт — симпатичная толстушка лет тридцати и, разложив складной стульчик, присела рядом с нами. — Люсь, а где рана?
Докторша Люся долго надевала перчатки, потом сноровисто осмотрела труп, задрала на нем свитер — ничего.
— Мальчики, переверните-ка его на живот, — велела Люся.
Ваганов с готовностью начал его ворочать, помог и я — как будто мне больше всех надо… Но перед докторшей лицом в грязь ударить не хотелось. На спине снова ни единой кровинки, но зато на шее, чуть ниже затылка имелось это самое ранение. Небольшая продолговатая ранка, перепачканная кровью. Если бы обследуемый не был трупом, можно было бы подумать, что это безобидная царапина.
— Интересно, — прокомментировала Люся. — Профессиональный удар в основание черепа. При таком ударе, Юрочка, крови почти нет, и смерть мгновенная… интересно…
Ваганов почему-то повеселел. А я уже на этот труп смотреть не мог. Отвык.
— Ваганов… — хрипло позвал я. Он не расслышал.
— Федин, а кто тело нашел?
— Дэпээсовец нашел. Тут недалеко поворот в поселок — знак на снижение скорости стоит, вот они и сидят «в засаде» как раз недалеко. Нашел вот… Говорят, максимум со вчерашнего дня лежит, потому что позавчера они здесь опять сидели — никого не было.
— Смерть наступила не более суток назад, — подтвердила докторша, заботливо укладывая в чехол ректальный термометр.
— Ясно…
— Ваганов… Ты мне телефон дашь? — уже в полный голос спросил я.
Ваганов сдался, выбрал из своей папки какой-то пустой бланк и по памяти нацарапал номер телефона и имя журналиста:
— Вот, скажешь, что от меня — отдашь ему фотку, текст он сам напишет, не в первый раз.
— Спасибо.
— Иди уже!
И я помчался в редакцию газеты.
К семи часам я уладил все нужные и не очень нужные дела: договорился с журналистом, сделал приписку в отчете для начальства и даже позвонил маме в Петербург. И опять не придумал лучшего развлечения, чем посетить местную достопримечательность — так называемую Пиццерию. Тем более что находилась она через дорогу от здания Следственного комитета. Пиццерия, конечно, слова доброго не стоила, но комитетские здесь постоянно обедали, может быть, и я не отравлюсь.