Когда они были готовы лечь спать, я приносила сладкое вино и чистые простыни, снимала нагар со свечей и уходила, заперев за собой дверь. Утром король обычно уходил до моего прихода, а я помогала Гертруде умыться и одеться. Я с любопытством искала признаки того, что любовь как-то изменила королеву, но мне казалось, что она лишь выглядит уставшей, и веки у нее тяжелели. Ее внутренний мир был скрыт от меня.
Я считала, что король Гамлет и королева Гертруда любят друг друга и верны друг другу. Я также думала, что министры короля преданы ему, а придворные дамы честно служат королеве. Но со временем я поняла, что двор Эльсинора – это прекрасный сад, где в траве прячутся змеи. Многие из тех людей, которые казались преданными, были неискренними. Честолюбие заставляло и мужчин, и женщин стремиться к возвышению, даже прибегая к предательству и обману. Они быстро поднимались на вращающемся колесе Фортуны, а затем столь же быстро падали вниз и погибали. Одна из дам Гертруды потеряла свою должность, когда выяснилось, что она беременна от первого министра короля. Она сбежала в дом своей кузины в сельской местности, опозоренная, в то время как министр сохранил свой пост, и его считали благородным человеком, так как он признал сына. Даже я понимала, что с этой дамой обошлись очень несправедливо.
Благосклонность королевских особ походила на розу, расцветающую пышным цветом, но быстро вянущую, и скрывающую шипы под цветком. Часто ею пользовались люди порочные, а не благочестивые и скромные. Элнора, возможно, была исключением, но Кристиана подтверждала это правило, как и ее ухажеры Розенкранц и Гильденстерн. Этих людей с позором выгнали из армии короля Норвегии Фортинбраса за какое-то предательство. Теперь, на службе у короля Гамлета, они щеголяли своей богатой одеждой и веселым поведением, плодами своего предательства. Они были похожи, как близнецы, своим стремлением завоевать благосклонность короля и дам. Оба они ухаживали за Кристианой, а она отдавала предпочтение Розенкранцу, по-моему, но обоих встречала одинаково кокетливым смехом и одинаково соблазняла их, откровенно показывая грудь под искусно приоткрытым корсажем.
Я гадала, насколько Кристиана сведуща в любовной страсти. Вокруг себя я наблюдала развивающиеся романы, как в тех непристойных историях, которые читала вместе с Гертрудой. В парадном зале дамы и кавалеры напивались до такого состояния, что их речь становилась развязной. Проходя мимо темной лестницы, я натыкалась на любовников, обнимающихся, целующихся и не только. Я извинялась, но они лишь смеялись над моим смущением. Элнора громко жаловалась на утрату чести мужчинами и добродетели женщинами.
– Слишком много пения и танцев, такая легкомысленность подрывает сдерживающее влияние добродетели, – жаловалась она, тряся своими седыми локонами. – Когда я была молодой, мы стремились вести себя достойно, а сегодня весь мир идет к гибели.
Я понимала, почему Гертруда назвала Элнору пуританкой. Хотя я сомневалась, что поведение влюбленных очень изменилось за сорок лет, но не возражала Элноре.
– Будь сдержана в своих желаниях, Офелия. Не распускай язык и запри на замок сокровище своей добродетели, – предостерегала Элнора. Она пристально смотрела на меня, словно искала во мне недостатки. – Я верю, что ты не дашь ни одного повода для сплетен. Ты – честная девушка.
Несмотря на похвалу Элноры я считала себя скорее осторожной, чем добродетельной. Я мало говорила, но не потому, что считала молчание высшим достоинством, а потому, что удовлетворяла свое любопытство, слушая, наблюдая и читая. Иногда я жалела, что не родилась мужчиной, тогда я могла бы стать ученым. По крайней мере, Гертруда одобряла мою привычку учиться и позволяла мне читать все, что мне хочется. После того, как я проглотила огромный «Травник», мне хотелось узнать больше, не только о тех обычных растениях, которые растут под ногами. Я читала о дальних странах, об Индийских островах и о фантастических созданиях, которых видели путешественники на суше и на море. Лаэрт теперь учился во Франции, и я старательно изучала карты Европы, помечая города, которые он описывал в своих редких письмах ко мне. Мои ревнивые пальцы скользили по линиям маршрутов путешествий брата и Гамлета во Франции, Германии и Голландии.
Я стремилась попасть в далекие и неизвестные места, но куда сильнее мне хотелось больше узнать о любви. Я прятала некоторые книги в своем запертом на замок сундуке и читала их поздно ночью при свете свечи. Тайком я проглотила поэму «Искусство любви»[2], потому что все моралисты клеймили как опасную книгу. Я воображала путешествие в грешную страну Италию, где мужчин учат совращать девственниц, а женщины пользуются большой свободой. Читая поэта Овидия, я узнала, что никто не может устоять против любви, ибо вода обтачивает самый твердый камень, и даже самая прочная почва, в конце концов, разрушается под плугом.