-Значит, правду говорят, что это ты Витальку мочканула…
Рюмка выпала из моих рук и со звоном разбилась, куда деть глаза я не знала, а что с собой вообще делать понятия не имела.
-Как ты могла!– шарахнул тем временем дядя Боря по столу, и тот подозрительно заскрипел,– Он твой отец! Был! Понимаешь?! Был!
-Вот именно был!– заорала я, размазывая невыплаканные слезы по лицу,– Только перестал им быть, когда стрелял в меня в свою родную дочь! Не я начала, понимаешь? Не я!– и заревела в голос. Казалось, такой адской боли я не испытывала никогда. Все эти годы я пряталась, отгораживалась стеной, не пропускала настоящие чувства в душу, но теперь, здесь, глядя в глаза его лучшего друга я оплакивала его смерть, дурную, проклятую судьбу. И сил остановиться не было. Да и не хотелось. Ничего не хотелось.
-Лен,… слышишь,…прости меня дурака старого,…я ведь все знал, как там все было,…просто, думал тебе все равно,… а ведь он все равно был твоим отцом…
При этих словах я разревелась еще больше, так больно, Господи, жалко, что от такой боли не умираешь.
Раздался звонок в дверь, но мне было все равно, хоть вселенская катастрофа сейчас начнется.
-Кого черти там принесли,– крестный, ворча, пошел открывать дверь.
-А ты кто такой?– услышала я ошарашенный голос дяди Бори, и через секунду перед моими глазами нарисовался хмурый и злой Викинг.
-Я ее телохранитель,– пробурчал он,– От которого она убежала.
-Хреновый телохранитель,– провозгласил крестный.
-Не спорю,– зло ответил Вик.
А я глядя на Вика, почему-то разревелась еще больше и еще горче. Никакие попытки успокоится, не действовали, видимо боль, накопленная годами, прорвалась нескончаемой горячей и бурлящей лавой.
-Тебя кто-то обидел?– тихо спросил Вик и так на дядю Борю посмотрел, что даже через пелену слез я увидела угрозу в его глазах.
-Я сама себя обидела, Вик, много лет назад,– и это было правдой.
-Молодёжь совсем распоясалась,– не остался в долгу дядя Боря и начал прожигать Вика взглядом, от которого я поежилась,– Ты откуда ж такой смелый взялся, фраерок?
-Дядь Борь,– тихо позвала я крестного,– Он телохранитель Митяя.
-Викинг?– удивился тот,– Не признал. Значит, теперь ее охраняешь?– спросил он, как ни в чем не бывало, и тот кивнул.
Я вытерла слезы, встала со стула и прошла в зал, оставляя мужчин пообщаться между собой. Держалась из последних сил, понимала, что сама расковыряла рану, придя к дяде Боре, но иначе никак. В комнате его почти ничего не поменялось – те же кресла, тот же диван, старенький телевизор, стеллажи с книгами. Я глубоко вздохнула, пытаясь, успокоится, но почувствовала чей-то взгляд, и как-то мне нехорошо стало….Повернулась в бок и уперлась во взгляд карих глаз моего отца на портрете, таких выразительных, живых, он улыбался, а рядом с ним на фото стояла я совсем еще девчонка, и доверительно прижималась к нему. Отец…папа…папочка…
Я не заплакала, я завыла. За девять лет я не плакала по нему ни разу, мать, думая, что отец ее бросил, уничтожила все фотографии в нашем доме. Я же старалась не вспоминать его вообще. Теперь, видя его лицо, смеющееся и счастливое, сдержатся, я уже не могла. То, что я дрянь это я знала давно, но не осознавала это так четко как сейчас. А еще поняла, именно в этот момент, что он никогда не будет рядом, не успокоит, не скажет, что любит…. То, что он стрелял в меня, пытался убить Антона и убил Лешку, пусть и чужими руками вдруг стало неважным. Крестный прав, он все равно оставался моим отцом, неидеальным, жестоким. Но он вырастил меня, дал мне жизнь, а я забрала его жизнь.
-Лена, Леночка, ну хватит….Ну, поплакала и будет, зачем же так убиваться…– со мной рядом оказался дядя Боря и ласково, по-отечески поглаживал меня по волосам,– И я дурак старый тоже хорош, напомнил тебе…
-Ты… прав, крестный…– все еще заходясь от рыданий, проговорила я,– Я даже не дрянь, я хуже. Любой бандюга лучше меня.
-Это ты загнула,– возразил он.
-Что происходит?– тихо и серьезно спросил Вик, стоя в дверном проеме в комнату.
-У меня в аптечке где-то успокоительное было, я сейчас,– вдруг подорвался дядя Боря и метнулся в ванную комнату.
-Елена Витальевна?
-Никакая я не Елена Витальевна, Вик! Я дрянь. Я потеряла право так называться, когда убила его.
-Кого?– так же спокойно спросил Вик.
-Своего отца,– прошептала я трясущимися губами и уперлась взглядом в пол. Я ожидала презрения со стороны того кто недавно спас мне жизнь, и я это презрение заслуживала. Для любого человека родитель святое и неприкосновенное. Не удивлюсь, если он мне бросит в лицо, что-нибудь и уйдет. Но вместо этого Вик медленно подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.
-Посмотри на меня,– попросил он, и тон его был настолько теплым и ласковым, что я сначала ушам своим не поверила и подняла на него свои глаза. Он молчал и просто смотрел на меня и, как совсем недавно дядя Боря, поглаживал меня по волосам.
-Ты расскажешь мне, что тогда произошло?
-Зачем?
-Тебе станет легче.
-А тебе станет противно со мной общаться, если не уже.
-Не станет. Я тоже не святой, я смогу понять.
-Понять можно все, простить нельзя…
Вик обнял меня, неожиданно, резко и в то же время нежно, а я, уткнувшись в его мощную грудь, ощутила спокойствие. Так мы и стояли – на коленях и обнявшись, пока не зашел крестный и при виде нас не встал как вкопанный, я отпрянула от Вика как ошпаренная.
-Да ну ё! Предупреждать же надо!– и вышел из зала,– Молодежь, вы тут пообщайтесь, а я пойду, прогуляюсь пару часиков!– крикнул он уже из коридора. Я подорвалась со всех ног, крича:
-Крестный, ты все не так понял!– но ответом мне была захлопнувшаяся дверь.
Вернувшись в зал, накинулась на Викинга.
-Ты чего молчал? Мог бы тоже сказать ему. Что он теперь о нас думает?
-А если я не хочу?– вдруг спросил Вик серьезным тоном.
-Чего не хочешь?– опешила я.
-Опровергать его предположения.
-Ты с ума сошел?
Вик невесело улыбнулся, подошел ко мне и взял за руки.
-Уже давно, когда в дом твой зашел и тебя увидел, в глаза твои зеленые посмотрел. А я ведь осуждал твоего мужа, Лена, за то, что он резню устроил из-за бабы, тогда в девяностые. А теперь понимаю, что и сам бы так сделал. Веришь?
-Нет,– ошарашенно ответила я и головой замотала,– Замолчи! Это все не так. Ты все придумал.
Я вырвала руки и медленно отошла от него подальше. Я видела, замечала его взгляды, но всерьез не воспринимала. И как мне реагировать на его слова теперь? Да еще в такой ситуации, когда мой собственный муж запер меня в клетке вместе с ним.
Вик стоял с минуту, не шелохнувшись, и смотрел на меня, не мигая, потом сделал шаг, а я отпрянула, и сама же себя отругала. Дура, ничего ведь он тебе не сделает, если сама не захочешь!
-Я не придумал. Я говорю как есть, но не бойся девочка, это тебя ни к чему не обязывает. Ты ничего мне не должна, это я тебе должен.
-Нет,– я опять помотала головой, не в силах ничего сказать и честно не зная, как себя теперь вести – как мужчина он мне, конечно, нравился, но это ничего не значило, абсолютно ничего, а как человека, возможного друга я его терять не хотела,– Ты не должен.
-Должен, еще как должен,– нежно улыбнулся мне он,– И не только за то, что вместо меня под пули встала. Должен, потому что ты за человека меня приняла, не отшатнулась, за зверя не посчитала, не командовала мной как собакой, хотя и могла себе такое позволить. За то, что заставила поверить, что я не такой уж и урод,– улыбка медленно перерастала в усмешку, пока он говорил, а я ужаснулась, начиная понимать, что похоже я единственная кто к нему по– человечески отнесся.
-Вик, я…
-Друзья?– он протянул мне руку, вопросительно на меня глядя, и я ни секунды не сомневаясь, вложила в его руку свою. Он тут же воспользовался положением и притянул меня к себе.
-Вик,– настороженно проговорила я.
-Не бойся, не трону. Просто хочу сказать тебе спасибо за все. Знаешь, когда за тобой от больницы шел, злился. Думал, сейчас посмотрю, куда ты пошла, а потом все тебе выскажу. А когда тебя плачущую увидел – душа перевернулась.