Зато на Коку его ответ произвел достойное впечатление. Может, менее глубокое, чем выданный щедрой рукой тридцатник, однако же в комплексе с ним Петр занял свое место в табели о рангах, и оно явно было не в конце списка. Кока еще раз бросил вниз подбородок:
— Счастлив встретить интеллигентного, каким и имею честь быть сам, человека. Увы, судьбой поставлен в рамки… Ну, вы, наверное, понимаете… Все в прошлом — непризнание коллег и начальства, черная зависть и искреннее неприятие окружающего хамства. Увы, как это ни горько произносить, но я сегодня почти смирился с собой и жестоким миром.
— Да, понимаю и принимаю. Epouvantable — это ужасно! — вполне естественно вырвалось у Петра. — Сам, можно сказать, прошел через горнило, через тернии…
Откуда взялись эти горнило и тернии, как и относительно свободный французский, было загадкой, а вот зачем он вешает Коке лапшу на уши, Петр стал понимать. Появилась если не определенность, то какая-никакая цель. Хотя почему никакая? Город чужой, где заночевать хотя бы на первую ночь — вопрос немаловажный. А здесь подсознание сработало, выбрав в попутчики эту живописную пару. Судя по одежде, они не в колодцах на трубах ночуют, а обитают на цивильной жилплощади. Поэтому вопрос с ночевкой, считай, решен.
Физиономии опять же у этих граждан не вусмерть пропитые и по типажу с образцами Ломброзо не схожи. За копейку, глядишь, ночью и не удавят. Да и Кока говорит про без пяти минут доктора, что вполне может быть и правдой. Исходя из словарного запаса, образованием товарищ явно обременен. А следовательно, дружить с ним можно — немножко так… Вот еще бы с его «солнышком» Валентиной общий язык найти, и тогда идиллия была бы полной. Да что-то не очень получается. Невооруженным глазом видно, что баба она стервозная.
Дама сердца интеллигента возвратилась очень скоро, видимо, помятуя про одну ногу здесь и другую там, а может, просто ввиду близости ларька, несколько запыхавшаяся, но умиротворенная. В руках «солнышко» крепко держала две бутылки с прозрачным содержимым и желтоватой этикеткой, на которой разлапистой надписью читалось название «Анапа». У Петра данный бренд не вызвал в памяти никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных, а лишь любопытство. Водка, которую он пил с ребятами в привокзальном ресторане, как-то сразу оживила в памяти вкус и ощущения, из чего следовало, что в прошлой жизни она была им употребляема. А вот «Анапа» почему-то не заняла должного места в подкорке. Но все это были лишь его предположения и ничего более.
Валентина нерешительно перевела глаза с одного мужчины на другого, пытаясь определить, кто из них сейчас командует парадом. Кока, конечно, был для нее роднее и ближе, можно сказать, в авторитете, однако же деньги пришли от небритого мецената с поезда. А опыт в таких делах подсказывал, что за неправильное поведение можно и по сусалам схлопотать. Под левым глазом у нее еще бледнела желто-салатная тень от несошедшего синяка. Но опасения дамы оказались беспочвенными. Выбор остался за Кокой, посчитавшим, что знакомство состоялось и они, как люди интеллигентные, уже на короткой ноге.
— Ну что, Петруша, не будем тянуть кота за хвост, лучше потянем удовольствие. Давайте-ка глотнем по каплюшечке в данной реальности антисанитарии, чтобы планку поддержать, а продолжим бал в более уютном местечке.
Петр не возражал. И особенно по поводу уютного места. Его ожидания оправдывались — с ночевкой вопрос, похоже, решен. Кока, чуть приплясывая от нетерпения, изящным круговым движением сорвал с бутылки металлическую пробку. Его уже заметно дрожащая рука привычным махом повела горлышко к губам, однако воспитание в последний момент все же дало о себе знать. Он усилием воли отстранил от себя бутылку и трагическим театральным жестом протянул ее Петру:
— Первый глоток, как первая брачная ночь, свят. Предоставим его гостю. Верно, Валюша?
Согласия дамы, в общем-то, не требовалось, но условности в приличном обществе оставались условностями, и их надо было соблюсти. Петру совершенно не хотелось глотать бодягу неизвестного розлива с размашистым названием «Анапа», однако для закрепления дружественных отношений совершить это было необходимо. Под жадным взглядом Коки и все еще недоверчивым — «солнышка» Валентины он сделал пару небольших глотков. Вино, на удивление, оказалось не столь уж противным, хотя и шибало в нос перегнившими яблоками.