– Вон та вторая, кстати, яхта моего дедушки, а теперь отца. Дедушка назвал ее «Зоя», но когда он умер, отец закрасил название.
Я снова вгляделась в окно и сказала, что яхта очень красивая.
– Отец нечасто ею пользуется. В основном по праздникам. Завтра он собирается уйти на ней в море, чтобы в свой день рождения встретить рассвет где-нибудь среди скал. Он каждый год так празднует, называет это мероприятие мальчишником. Берет с собой только самых близких друзей, ему заранее накрывают на палубе стол сотрудники ресторана, забивают холодильник разными вкусностями, и они отрываются два дня.
Я подумала, что по-хорошему человек должен праздновать свой день рождения в кругу семьи. Или хотя бы вместе с родным сыном. Хотя, если он ничего не хочет знать о первом сыне и не особо интересуется вторым, видимо отцовские чувства – это не про него.
Мы подъехали к ресторану. «Графский», – было написано огромными золотыми буквами на фасаде.
С Андреем вежливо поздоровался швейцар, тут же подошел администратор, и нас проводили к столику. Я оглянулась вокруг. Интерьер ресторана чем-то напоминал мне декорации к фильмам о морских путешествиях принцев и принцесс в прошлые века. На стенах висели старинные географические карты и шпаги. Сама стены были обиты гобеленом. Деревянная мебель тоже была винтажная, под старину. Но скатерти сверкали белизной, на столах горели свечи.
Я посмотрела меню и, испугавшись цен, заказала себе мороженое. Мой заказ Андрея развеселил, и он заказал нам двоим «графскую уху», какие-то салаты и десерт.
Наш столик стоял в уютном уголке, и мне нравилось, что нас не очень видно: иначе мне было бы неуютно в моем простом платье среди сверкающих бриллиантами и нарядами посетительниц.
Андрей, похоже, чувствовал себя здесь вполне раскованно. Поле того, как мы съели уху, посетители вдруг стали аплодировать. Сидящая недалеко от нас шумная компания притихла. Я увидела, что на сцену вышел оркестр в небольшом составе, а в углу сцены поставили стул и микрофон.
– Сейчас будет петь друг моего отца, – пояснил Андрей, – многие ходят в ресторан специально, чтобы послушать его. Он и сам сочиняет песни, и ему заказывают.
Заиграла незнакомая мне музыка, и я услышала низкий бархатный голос:
Мое имя знает море, но хранит его в секрете.
Может, там, в морском просторе, то секрет узнает ветер,
Принесет его на берег и расскажет местным чайкам,
И тогда смогу узнать я про себя все без утайки…
Я почувствовала, что моя голова закружилась. Я посмотрела на сцену в тот угол, где сидел поющий человек. Угол был затемнен, я увидела лишь темные очки, в которых отражались свечи на столиках.
– Кто… это? Андрей, кто это? – спросила я охрипшим голосом.
– Я же говорил, папин друг. Вообще говорят, что он – сын шеф-повара ресторана, Валентины, но это секрет. Тебе нравится?
Между тем человек пел:
Ты пойми мою усталость, поспеши, бродяга ветер:
Вдруг недолго мне осталось жить и петь на этом свете?..
Я постаралась выровнять дыхание. В своей жизни я знала только одного человека с таким голосом. Но он погиб в Алтае год назад, точнее, его убили. Только у моего папы был такой бархатный низкий голос, больше ни у кого.
Я почувствовала, что моим щекам текут слезы.
– Это точно сын повара? – спросила я.
– Да, он вообще-то бывший заключенный, но отец его очень ценит, видишь, как тут все кайфуют.
За столиками все подпевали мужчине в темных очках, а потом долго аплодировали и кричали «бис».
Затем к мужчине подошел посетитель из шумной компании возле нас и что-то ему сказал.
Зазвучала песня: «Ну что же ты, фраер, любовь свою оставил…»
Я вздохнула и постаралась унять бешеное сердцебиение. Мой папа никогда не стал бы петь тюремный шансон. Достав из сумочки зеркало, я увидела, что от слез моя тушь потекла.
– Андрей, извини, где здесь туалет? – спросила я.
Он показал в сторону коридора справа. Я снова извинилась, взяла сумочку, пообещала скоро вернуться и проследовала в указанную сторону.
Помыв лицо с мылом, я обнаружила, что над раковиной полотенца закончились, и вошла в кабинку, чтобы промокнуть лицо хотя бы туалетной бумагой.
– Я сказала, поехали, дура ты такая, – услышала я до боли знакомый голос, – ты понимаешь, с кем связалась? – Говорила кому-то моя подруга Лера.
– Отстань, никуда я не поезду, – возмущенно ответила Марианна.
Я вышла из кабинки и удивленно уставилась на подруг.
– Майя? – в один голос произнесли они.
– Ты-то что тут делаешь? – спросила меня Лерка.
– Я здесь со знакомым, – ответила я.
– Вот и я со знакомым, – возмущенно воскликнула Марианна, – а Лерка завидует.