В ее руках все спорилось: она ловко обжигала дно керамического чайника, наливала воду, выливала, засыпала крупные листья, снова залила. Чай заваривался по всем правилам.
Андрей говорил, что Полине сорок девять лет, но на вид ей было не больше сорока. У нее были отличная для ее возраста фигура, аккуратно уложенные светлые волосы, внимательные серо-голубые глаза.
Наверное, она была хорошей няней. Была и есть, раз продолжает заботиться об Андрее и тогда, когда уже здесь не работает. Но теперь у нее есть муж, а он, наверное, тоже хочет внимания. Получается, что Андрей практически остался сиротой. У меня защемило сердце, когда я вспомнила, как он уходил от моего дома, подчеркнуто равнодушно, засунув руки в карманы.
– Ну, что тут у вас? – в кухню зашел грузный мужчина около пятидесяти лет, которого я недавно видела в машине в полицейской форме. Он уже успел переодеться в обычную футболку и джинсы.
– Слава, послушай, пожалуйста, девочку, – мягко сказала Полина, поставив перед мужем чашку с чаем, – а я пойду к Андрею.
– Вячеслав Олегович, – представился мужчина.
– Ма.. Майя, – вздохнув, сказала я.
Я снова стала рассказывать о том, что случилось в кафе у тети Тони, о зависти Климова ее успеху, о подслушанном мною разговоре мачехи Андрея. Потом попросила помочь моему папе, которого, по словам продавщицы магазина, сегодня забрали в полицию.
Вячеслав Олегович достал телефон, нажал одну кнопку и сказал: «Саша, с чем забрали Колесникова, посмотри, пожалуйста». Затем он нажал «отбой», положил в чашку сахар и молча стал размешивать. Я ждала.
Телефон зазвонил. Вячеслав Олегович слушал около полминуты. Затем сказал: «Охохох… ладно, спасибо».
Я сидела, боясь произнести слово.
– Значит, так, – вздохнув, сказал Вячеслав Олегович и вытащил из кармана ветровки, висящей на стуле, блокнот и ручку. – Теперь ты мне рассказываешь все с самого начала, вот прямо с самого и абсолютно все. Если что-то будешь скрывать, я ничем не помогу твоему папе. Да и к тебе самой возникнут вопросы уже не у меня. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Я понимала. Мой папа жил больше года под чужим именем, причем, возможно, по поддельным документам. У меня у самой тоже рыльце в пушку.
– Это будет долго, – сказала я.
– А я никуда не тороплюсь, – ответил Вячеслав Олегович.
Глава 20
Через час мой язык уже еле ворочался. Несколько раз в кухню заглядывала Полина, но мой собеседник делал ей знаки, чтобы она закрыла дверь. Я рассказала все, и только одно утаила: факт участия в истории с моим папой тети Вали, которая нашла и выходила его вместе с Владимиром Салтыковым. Тетю Валю хотелось уберечь от каких-либо обвинений. Пусть в деле будет значиться, что погибший при взрыве Салтыков нашел папу, вылечил и сделал ему поддельные документы. Ему уже все равно, как бы цинично это ни звучало.
Вячеслав Олегович во время моего рассказа делал себе какие-то пометки. Когда я закончила, он вздохнул.
– Видишь ли, очень трудно поверить в показания человека, который выдавал себя за другого. Это касается и тебя, и твоего папы. У него, допустим, уважительная причина, хотя и ее еще нужно доказать.
Но сегодня случилось неожиданное. В полицию обратилась некая Вершкова Любовь, проводница поезда Севастополь – Санкт-Петербург. В заявлении она рассказала, что две недели назад под ее присмотром в Севастополь приехала племянница, Пенькова Марианна на отдых к своей другой тете, Бугровой Антонине. Сегодня между рейсами Вершкова Любовь решила проведать свою племянницу и отправилась в кафе, где работает ее родная сестра.
По дороге к кафе она увидела, как на обочине остановилась машина. Когда пассажир с переднего сиденья открыл дверь, она услышала с заднего сиденья крики своей племянницы. Недолго думая, Вершкова Любовь схватила с земли палку, нанесла удары вышедшему из машины человеку, залезла в машину и то же самое проделала с сидевшим за рулем Климовым.
Вся эта потасовка привлекла внимание прохожих, вокруг машины столпился народ, и Климову ничего не оставалось, как выйти и попытаться убежать. Но Любовь Вершкова с криками «держите маньяка, он похитил мою несовершеннолетнюю племянницу», привлекла к погоне за Климовым нескольких прохожих, и его поймали.
Я слушала это, и мне неожиданно стало смешно. Мне преставилась картина, которую описал Вячеслав Олегович, а потом вспомнилось, как тетя Марианны за шкирку вытаскивала меня из очереди за мороженым на станции. «Да, она может», – сказала я про себя.
– Имеется также заявление самой Марианны Пеньковой, – продолжал Вячеслав Олегович. – Она утверждает, что ее обманом заманили на яхту, где над ней морально издевались и угрожали физической расправой. Она требует с Климова компенсацию морального вреда в размере миллиона рублей.