Глава 19 Яна
Чужой, настойчивый взгляд выдергивает меня из беспокойного сна. Не сразу осознаю, где нахожусь, утопая в карих глазах, что кажутся сейчас почти черными. Еще пару секунд этот взгляд пылает, обнажая скрытые желания. А потом становится отстраненным. Моргаю и окончательно просыпаюсь. Хмурюсь, выпрямляясь в кресле. Понимаю, что заснула, не добравшись до кровати. Всего на минуту присела отдохнуть, и вот. Поворачиваю голову, замечаю на столе поднос с едой.
— Я же говорила, что не хочу есть, — произношу чуть хриплым со сна голосом. И вижу, как у Ильи дергается кадык. Словно мой голос проходится по его нервам.
— А я говорил, что надо поесть, — морщится он и подтягивает столик ближе ко мне. — Давай же, Яна. Я отвечаю за тебя перед братом. Пока он сам не может о тебе позаботиться, это буду делать я, — тон Ильи теперь совсем мрачный, усталый и холодный. Наверняка, от воспоминаний о Ромке. Мне тоже становится не по себе. Сразу куча мыслей — как он там? Что чувствует сейчас? О чем думает? Ему даже никаких вещей не разрешили с собой взять. Сегодня адвокат забрал сумку, которую я быстро собрала, с трудом отыскав в разгромленной квартире самое необходимое. Адвокат же и подсказал, что нужно арестованному прежде всего. Обещал завтра все передать. От тяжелых мыслей по телу пробегает озноб. Закутываюсь в плед сильнее и тянусь к чайнику. Горячий чай мне точно не помешает. Но рука дергается, и немного жидкости проливается мимо. Илья реагирует моментально. Забирает из рук чайник и аккуратно наполняет чашку. Беру ее в ладони, вдыхаю насыщенный запах трав и чувствую, как становится немного легче.
Делаю глоток, прикрывая веки от удовольствия. А когда открываю глаза, снова сталкиваюсь взглядом с Ильей. И опять в его глазах жаркое пламя, оно постоянно прорывается, демонстрируя, что внутри этого мужчины идет нешуточная борьба. Он даже стоит весь напряженный, натянутый, как струна. Не разрешаю себе думать о причинах этой борьбы. Мне нужно быть сильной сейчас. А рядом с Ильей я становлюсь слабой. Хочется переложить все проблемы на него, позволить решать за меня. Слишком непривычное чувство. Я даже отцу такого не позволяла, как только вышла из подросткового возраста. И Ромке тоже. Поначалу он пытался, но быстро смирился и принял мои правила.
Хмурюсь, в очередной раз вспомнив Рому. Илья неправильно интерпретирует моё напряжение и глухо уточняет:
— Если мешаю, скажи, я уйду.
Медленно качаю головой:
— Нет, не уходи, пожалуйста. Я очень устала, но вряд ли снова засну. Давай лучше поговорим.
На лице Ильи мелькает удивление. Он кивает и садится на край кровати, напротив меня.
— Давай. Только сначала поешь, — не отступает от своей просьбы. Пожимаю плечами и берусь за бутерброд. Неожиданно он оказывается очень вкусным. Там не просто хлеб с сыром, а поджаренные тосты, зелень, соус какой-то и мясная нарезка. Наверное, Наталья Петровна постаралась. Надо будет завтра сказать спасибо. Быстро приканчиваю один бутерброд и хватаю второй, наконец ощущая голод.
— Может, и ты поешь? Тут хватит на двоих, — предлагаю Илье. Он мягко усмехается:
— Я наелся, пока готовил. Это все тебе.
От его слов перед глазами тут же мелькает картинка. Илья, с закатанными рукавами, стоит у разделочного стола и готовит для меня. Я будто наяву вижу, как двигаются его руки, напрягаются мышцы, подчеркивая вены на предплечьях. Сильные пальцы перебирают продукты. Предательский румянец сразу заливает щеки. А Илья вдруг резко выдыхает, встает и подходит к окну. Не поворачиваясь, хрипло спрашивает:
— О чем ты хотела поговорить?
Беру себя в руки, отгоняя непрошеные видения, и говорю:
— Ты… веришь, что Рома мог совершить такое? — мне сложно дается этот вопрос. Но все же он знает брата гораздо дольше меня, и мне важно его мнение. Илья разворачивается, пристально вглядывается в мое лицо и уточняет:
— А ты?
— Я нет, — качаю головой. — По-моему, Рома не способен никому навредить. Он, конечно, импульсивный и иногда взрывается. Но причинить осознанный вред — это не про него.
— А неосознанный? — хмурится Илья.
— Разве можно неосознанно задушить человека? — отвечаю вопросом. — Это же не мгновенный процесс. Ты так не считаешь?
— Считаю. И про Ромку с тобой полностью согласен. Он точно не убивал.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Так будет легче его защищать.
— А если бы знала о его вине, не защищала? — вводит меня в ступор следующим вопросом. Растерянно открываю рот и замолкаю. Потом все-таки выдавливаю: