скидывает с него пиджак на глянцевую поверхность стола. Они не замечают никого
вокруг, не видят, что уже давно не одни, что у них появился зритель до тех пор, пока из
моей груди не раздаётся невольный вскрик раненой птицы. Прикрываю рот руками, роняя
сумочку, где находится самый ценный и дорогой для меня снимок. В этот момент, когда
на меня обратился взор двух пар помутневших от похоти и желания глаз, моя душа
покинула тело, оставляя одну оболочку и огромную чёрную дыру, которую я точно
больше не смогу залатать. Вот так вмиг разбивается сердце. Казалось, что, наконец-то, судьба стала к тебе благосклонна и дарит минуты счастья и радости. А на деле она дает
тебе передышку. Готовя к очередным ударам в спину, отнимая призрачный шанс на
спокойную и размеренную жизнь. Где ты падаешь плашмя вниз, разбиваясь о твёрдую
поверхность земли. Жизнь - сука ещё та. Коварна и непредсказуема. Дала блаженные
минуты счастья, чтобы вновь погрузить меня в то безумие чувств, что были в моей
прошлой жизни. Но только сейчас, сравнивая эти ситуации, я понимаю, к чему она меня
готовила. Три года назад была просто разминка перед финальным выступлением, а сейчас
наступил апофеоз. Финал моей драмы. А ведь я в глубине души догадывалась, что не
может сука-судьба быть ко мне так благосклонна. Не может быть в моей жизни все гладко
и ровно, без драмы.
- Ярослава Эдуардовна, - в который раз зовёт меня Лев и поднимает сумочку, сжимая до
боли плечи, пытаясь привести меня в чувства.
- Д... д...да, - стуча зубами, сквозь рыдания пытаюсь выговорить две короткие буквы.
- Нам лучше уйти, - как тряпичную куклу встряхивает и ставит увереннее на ноги, но я
продолжаю плыть. Тогда он прижимает меня к своему плечу и силой удерживает рукой за
талию. Большие пальцы впиваются в мой живот, но потом, видно вспомнив о моем
положении, ослабляет захват, смещая руку чуть ниже, разворачивая к выходу. В
последний раз окидываю взглядом молча застывших, когда-то родных людей. Смахиваю
слезы тыльной стороной ладони, и не отрываясь, смотрю в голубые глаза и тону во мраке, таком знакомом и привычном. Где темно и совсем не страшно. Где я уже была. Где
проживаю заново холод и одиночество. Свой ад, в котором мысли орут, а слова молчат.
Вот так я парила в небесах недолго и мне было там не больно. Думала, я в раю. Разбилась.
Ударилась о грешную землю. Мир обрушился на мои хрупкие плечи, рассыпался у ног
любимого мужчины, который вонзил нож в спину на пару с лучшей подругой и повернул
его, удалив глупый орган, - мое сердце. Больно... Мне невыносимо больно. Теперь я
узнала и ощутила на себе в полной мере выражение: Больно как в раю.
И мне больно - больно как в раю.
ГЛАВА 20
- Ярослава Эдуардовна, - обращается ко мне Лев, удобно устраивая на переднем сиденье
БМВ, - я... я даже не знаю, куда вас везти. Вы все время молчите.
Хороший вопрос, действительно, куда? Смотрю затуманенными от слез глазами сквозь
лобовое стекло на яркие лучи майского солнца и голова рвётся на части. Обхватываю ее
руками, сильно сжимая виски. В ушах все еще стоит звук поцелуев и тяжёлого дыхания
внезапно застигнутых любовников. Грудная клетка болит от осколков разбитого сердца.
Оно, глупое, продолжает тарабанить так, что невыносимо дышать. Но мне нужно
успокоиться, хотя бы совсем немного. Сейчас мои чувства в раздрае, но я должна! Я
просто не имею права сейчас быть слабой! Мой малыш не должен почувствовать
неуравновешенное состояние своей мамы. Нужно заботиться о нем, а не о своём сердце, которое по сути есть, но я его больше не чувствую. Прикрываю глаза, смахивая льющиеся
слезы, и вижу одну и туже картину. Марк -Марина. Марк -Марина.
- Этого просто не может быть! - кричу на весь салон машины, оглушая водителя, и
сжимаю до боли волосы, срывая с них резинку, думая, что это поможет ослабить удар от
острых уколов предательства. Резко подаюсь вперёд, бью руками по панели раз за разом.
Лев хватает меня за плечи, притягивает к себе и гладит по волосам, говоря, что мне нужно
обязательно успокоиться.
- Почему... за что... они ... так со мной, - упираюсь головой в грудь мужчины, продолжая
бессвязно вырывать из себя слова. Слезы ручьём текут на белую рубашку Турчинова, оставляя следы моей погибели. Громкий стук сердца эхом отдаёт в голове, заставляя
вздрагивать и не верить своим глазам. Как такое возможно? Как? Как они могли? Марк...
Марина, она ведь знала как тяжело мне давались первые неуверенные шаги. Как я