новая я, что проснулась во мне с зародившейся жизнью, заставляет мое израненное сердце
биться.
Вымотанная утомительно долгим днем я возвращаюсь домой с клиники. Расплачиваюсь с
таксистом и выхожу, роясь в сумочке в поисках ключей. Поднимаю голову и вижу свою
бывшую подругу. Марина стоит в тёмных джинсах и белой футболке с ярким принтом.
Курит. Вижу, как дрожит сигарета в руке, как она сжимает пальцами ключи от машины
под грудью. Смотрю в ее бледное и отёкшее от слез лицо и у самой непроизвольно
подступает влага. Делаю шаг вправо, хочу ее обойти и спрятаться в своё укрытие. Она
бросает сигарету и кидается ко мне.
- Слава, прости меня! Пожалуйста, выслушай! Я могу все объяснить! Умоляю! - отчаянно
с надрывом кричит и падает на колени, пытаясь обхватить их руками.
Только я не понимаю, как можно понять, что они сотворили с Марком? Предательство!
Ему нет причин и объяснений. Слова не нужны и не важны. Все уже сделано! Это уже
ничего не изменит. Закрываю руками уши, не в силах вынести оглушающий и
раздирающий вопль отчаяния, что рвётся из неё. Молча отхожу назад, нервно качая
головой. Не могу, я не готова. Не сейчас. У меня просто нет сил.
- Простишь?! Ты ведь его простишь?! - кричит, давясь слезами, что душат ее, - я
совершила глубочайшую роковую ошибку, признаю и прошу меня выслушать! - Марина,
всегда такая уверенная в себе, стоит сейчас на коленях и рыдает, умоляя дать ей шанс все
объяснить. Они с Марком сделали больно не только мне, но и Миллеру. Я же видела, как
он относился к ней . Мне кажется, он даже влюбился в неё. - Пожалуйста, Ясь, мы ведь
всю жизнь знаем друг друга... - перебиваю ее:
- Правильно, Марин, всю жизнь! Только поэтому тебе нет прощения, - разворачиваюсь и
ухожу, прикладывая магнитный ключ к домофону и замираю от следующих слов как
парализованная:
- Простишь! - поворачиваюсь. Марина поднимается с колен, размазывает слезы руками
по лицу, и усмехается, - Его ты простишь! Не сразу... , - нет в ней той грациозной и
уверенной золотой пантеры. Только одна сломанная превратной судьбой душа. -
Любишь... А любовь прощает все грехи, кроме одного, греха против любви..., - и уходит.
Продолжаю стоять, приросшая к земле ее словами. Я даже не думала о том, что я могу
когда -то его простить и принять обратно. Да и кого принимать? Он за эти две недели не
посчитал нужным связаться со мной. Попытаться объяснить! Тогда на работу он заявился
с упреками, не видя и не ощущая себя виноватым. Он же учит маленького глупого
котёнка, даёт щедро время на обдумывание. Остыть! Кажется, так он говорил? Закрываю
дверь квартиры, готовлю лёгкий ужин, чтобы быстрее усвоился в организме. Мой малыш
очень привередлив, не принимает вообще никакие мясные и молочные продукты и
сладкое. Звонит мама. Она беспокоится, все время хочет приехать ко мне. Переживает за
мое состояние и рацион, что я перебиваюсь только овощами и фруктами. Говорит, что
малышу нужна крепкая и здоровая мама, с хорошим аппетитом. Соглашаюсь с ней и жду в
выходные. Заканчиваю разговор, когда в дверь звонят. Открываю и вижу на пороге
Турчинова.
- Ярослава Эдуардовна...
- Лев, уже можно давно на ты. Проходи, - пропускаю его, но он не идёт дальше,
продолжая стоять в коридоре.
- Вот, - протягивает руку и отдаёт ключи от подаренной машины на день рождения.
- Она мне нужна, отдай обратно их, - не принимаю подачки. Он так и не понял, что мне не
нужны были все эти дорогие презенты. Мне просто был нужен он! И все!
- Марк Дмитриевич предвидел такую ситуацию, поэтому сказал, что можете делать с ней
что хотите. Это ваше, - кладёт ключи и выходит, останавливаясь у порога. - Мне правда
очень жаль, - уходит, оставляя меня, с вновь растревоженными чувствами. Закрываю за
ним дверь и направляюсь к окну. Смотрю в темноту и замечаю две рядом припаркованные
машины под уличным фонарём. Порше и БМВ. И....Марка с тлеющей сигаретой в губах, упирающегося ногой в колесо чёрного внедорожника. Затягивается и огонь меркнет, а
потом вновь разгорается. Выдыхает клубы дыма вверх и устремляет взор на мое окно.
Только он вряд ли может меня рассмотреть на двенадцатом этаже. Но даже через
разделяющее нас расстояние, я ощущаю лазер его прожигающих мое тело насквозь глаз.
Утром звонит Дементьев, интересуется моим настроением и самочувствием. Я уже
привыкла к его частым звонкам и редким визитам между перерывами в работе. Отвечаю, что уже не могу сидеть в четырёх стенах, безделье плохо на мне сказывается, и мысли