— Да, я понял вас, — кивнул он с важным видом. Затем повернулся к своей жене с таким выражением лица, что обладатель кустистых бровей ну ни как не мог не обратить внимания.
К моему счастью, политический спор, разгоревшийся недавно на другом конце стола, дошел в этот момент до нас и позволил переменить разговор. Нас спасло имя Уильяма Гладстона,[141] которое оказывало магическое воздействие на окружающих. Сэр Чарльз загорелся новой темой, чему я был искренне благодарен, так как было видно, что Амалия к этому моменту прямо-таки сгорала от любопытства.
Когда же мы после обеда перешли в бильярдную, то незнакомец, привлекший наше внимание, робко подошел и заговорил со мной. Если это действительно был полковник Глини, то он не имел к нам никаких претензий из-за тех злосчастных пяти тысяч фунтов. Напротив, он, видимо, был готов при первом удобном случае выудить у нас еще пять тысяч. На этот раз он представился как доктор Гектор Макферсон, обладатель исключительных прав на неограниченные концессии в районе Верхней Амазонии, предоставленные ему бразильским правительством. Не прибегая к намекам и иносказаниям, он сразу же перешел к теме природных богатств своих владений в Бразилии — серебру, платине, рубинам, которые там уже добывают, и алмазам, которые там, возможно, есть. Я слушал его с улыбкой, так как прекрасно знал, что будет дальше. Значительные капиталовложения — вот что ему было нужно для подъема своей чудо-концессии. Жалко все-таки смотреть, как тысячи фунтов ценной платины и рубинов, которые можно было бы вывозить грузовиками, исчезают в земле или уносятся прочь бурными водами реки. И все это из-за того, что для должного устройства их добычи не хватает всего лишь несколько сотен фунтов. А вот будь у него знакомый инвестор при деньгах, то он бы мог порекомендовать ему, вернее, предложить, единственную в своем роде возможность заработать, скажем, 40 процентов от дохода с гарантированным успехом.
— Я бы не стал делать подобного предложения первому встречному, — подчеркнул доктор Макферсон, выпрямившись в полный рост, — но повстречайся мне человек с наличными, мог бы указать ему путь к истинному процветанию с беспримерной быстротой!
— Весьма благородно с вашей стороны, — сухо ответил я, по-прежнему рассматривая его обезьяньи брови.
Тем временем мистер Брабазон играл в бильярд с моим шурином. Пастор тоже поглядывал на брови моего собеседника. «Ложь, очевидная ложь», — проговорил он одними губами. Должен признать, мне никогда прежде не встречался человек, способный так хорошо выразить свои мысли только движением губ. И вы на моем месте тоже смогли бы понять все до последнего слова, не услышав при этом ни звука.
Остаток вечера доктор Макферсон не отходил от меня ни на шаг, присосавшись, словно пиявка. И становился все несноснее. Я от всей души возненавидел его Верхнюю Амазонию. Дело в том, что в свое время мне довелось разведывать рубиновые копи (то есть изучать техническую документацию по ним), и с тех пор даже вид рубинов вызывает у меня отвращение. Поэтому, когда Чарльз неожиданно расщедрился и подарил своей сестре Изабелле (супругом коей я имею честь состоять) рубиновое ожерелье (с камешками второго сорта), я уговорил Изабеллу заменить эти гадкие камни на сапфиры и аметисты, благоразумно заявив, что они лучше идут к цвету ее лица (и совершенно случайно угодил ей этим упоминанием о цвете лица). К тому моменту, как идти спать, я готов был утопить всю Верхнюю Амазонию в море, а этого негодяя с фальшивыми бровями и концессией избить, расстрелять, отравить или сделать с ним что-нибудь еще похуже.
Три последующих дня доктор Макферсон неоднократно возобновлял атаки на меня. Своими рубинами и платиной он поверг меня в состояние глубочайшего уныния. Ему нужен миллионер, который не лично бы эксплуатировал месторождения, а предоставил доктору средства на их разработку. Инвестору была бы предоставлена в качестве льготы долговая расписка от фальшивой компании, передающая концессию в залог. Я только слушал и улыбался, слушал и зевал, слушал и пытался вести себя грубо, и в конце концов вообще перестал его слушать. Но он продолжал безжалостно бубнить. Как-то я даже заснул на пароходе под его монотонное гудение, а когда проснулся спустя десять минут, то снова услышал: «Прибыль от тонны платины составляет столько-то и столько-то» (не помню уже, сколько фунтов, унций или драхм). Эти детали давно перестали интересовать меня. Я ощущал себя как тот человек, который «не верит в существование привидений», потому что повидал их достаточно.
Другие наши знакомые — краснощекий священник и его жена — оказались полной противоположностью этому типу. Он был из тех выпускников Оксфорда, которые играют в крикет, а она — жизнерадостной шотландкой, от которой веяло свежестью гор. Я прозвал ее про себя Белый Вереск. Миллионеры настолько привыкли иметь дело со всякого рода гарпиями, что стоит им только столкнуться с какой-нибудь молодой парой, простой и естественной, как они охотно вступают с ними в простые и естественные, подлинно человеческие отношения. Вместе с молодоженами мы устраивали пикники и многочисленные экскурсии. Они были настолько искренни в своей юной любви и так далеки от всяких мерзостей, что мы поневоле любовались ими. Но когда я случайно назвал ее Белым Вереском, она растерялась и только воскликнула: «Ой, мистер Уэнтворт!» Все же мы остались лучшими друзьями. А как-то раз ее муж предложил нам прогулку по озеру на лодке, а шотландская прелестница уверяла нас, что управляется с веслом не хуже мужа. Однако мы отклонили их предложение, поскольку подобные прогулки плохо влияли на пищеварение Амалии.
— Славный малый этот Брабазон, — сказал мне однажды Чарльз, когда мы не спеша прогуливались вдоль набережной. — Ни разу еще не говорил о патронате с последующими подарками. И мне кажется, что он совсем не заботится о своей карьере. Он утверждает, что вполне удовлетворен своим сельским приходом — там есть все, чтобы жить, ни в чем не нуждаясь. К тому же у Джесси есть деньги — мало, но есть. Для проверки я задал ему сегодня вопрос о бедняках его прихода — ты же знаешь, что все попы вечно пытаются выудить из нас что-нибудь «на бедных». Люди вроде меня хорошо знают, насколько верно утверждение, что от этого класса населения нам никуда не деться. И ты не поверишь, но он ответил мне, что в его приходе нет бедняков. Все они хорошие фермеры и просто трудолюбивые люди. И он боится только того, что кто-нибудь попытается разорить их. «Если бы нашелся добряк, который дал бы мне сейчас пятьдесят фунтов на благотворительность в Эмпингхеме, то, уверяю вас, сэр, я не знал бы, что с ними делать. Наверное, купил бы моей Джесси новых платьев; но она мечтает о них ничуть не больше, чем женщины нашей деревни — а те об этом и не думают!» Вот такой он человек, дружище Сэй. Эх, был бы у нас в Селдоне был такой священник…
— Безусловно, ему ничего от тебя не надо, — ответил я.
В тот вечер за ужином разыгралась любопытная сцена.
Бровастый доктор Макферсон, сидевший напротив меня, в очередной раз завел утомительный разговор о своей бразильской концессии. Я уже хотел было оборвать его как можно вежливее, но тут мой взгляд упал на Амалию. Ее вид позабавил меня. Она отчаянно пыталась привлечь внимание Чарльза к необыкновенным запонкам на манжетах мистера Брабазона. Стоило мне на них только взглянуть, как я сразу понял, что для такого скромного человека это дорогое украшение было неприемлемой роскошью. Запонки представляли собой золотые стерженьки, к которым тоненькими, тоже золотыми цепочками были прикреплены бриллианты — как я заметил своим вполне опытным глазом, первоклассного качества. Прекрасные, крупные (я бы сказал, даже очень крупные) бриллианты замечательной чистоты и правильной огранки. Мне сразу стали понятны намерения Амалии. Дело в том, что у нее имелось бриллиантовое ожерелье, якобы привезенное из Индии. Но вот беда — для того, чтобы оно могло охватить ее достаточно полную шею, в нем не хватало двух камней. Поэтому она долго мечтала добыть два бриллианта, которые могли бы дополнить его. Но из-за того, что уже существующие камни имели необычную форму и огранку старинной работы, ей до сих пор не удавалось восстановить свое ожерелье, так как единственный доступный способ был слишком уж экстравагантным: ей советовали приобрести крупный камень кристальной чистоты и разделить его на части.
141
Уильям Гладстон (1809–1898) — крупный политический деятель, многолетний лидер Либеральной партии, четырежды занимавший пост премьер-министра Великобритании. —