Я положил камни в кошелек с чувством глубокого удовлетворения.
— Конечно же, — сказал я и достал из кармана бумагу. Чарльз, верный своему безошибочному деловому чутью, предвидел подобный поворот дела и дал мне заранее составленную расписку.
— Вам выписать чек? — осведомился я.
Он немного заколебался и сказал:
— Я бы предпочел банкноты Французского банка.
— Хорошо, — ответил я, — сейчас я выйду в город, чтобы обменять деньги.
Как же все-таки доверчивы бывают некоторые люди! Он отпустил меня с камнями в кармане!
Чарльз выдал мне бланк чека на сумму не более 2500 фунтов. Я отдал его нашим агентам и обменял на купюры Французского банка. Ричард с радостью выхватил у меня из рук деньги. В Люцерн я вернулся поздним вечером в хорошем расположении духа, чувствуя, что получил эти камешки на целую тысячу дешевле от их реальной стоимости.
На вокзале меня встретила крайне взволнованная Амалия.
— Ты купил их, Сеймур? — спросила она.
— Да, — ответил я, торжествующе извлекая свои трофеи.
— Ужасно, — воскликнула она. — А они хоть настоящие? Ты уверен, что тебя не обманули?
— Более чем, — ответил я, осмотрев их. Никто не сможет обмануть меня в том, что касается бриллиантов. — С какой стати ты так переживаешь?
— Потому что я беседовала с миссис О'Хаган в гостинице, и она рассказала мне о существовании известного трюка наподобие этого. Она узнала о нем из книги. У мошенника есть два набора — один настоящий, другой фальшивый. Он продает тебе фальшивый, предварительно показав настоящий, и подчеркивает, что продает их с величайшим удовольствием.
— Тебе не стоит так волноваться, я хорошо разбираюсь в бриллиантах, — возразил я.
— Все равно я не успокоюсь, пока Чарльз не увидит их! — пробормотала Амалия.
И вот мы вернулись в «Швайцерхоф». Никогда прежде я не видел свою невестку такой взвинченной, как в тот раз, когда Чарльз изучал бриллианты. Ее переживание передалось и мне. С легким беспокойством я ожидал, когда он, потеряв самообладание, разразится бранью, как это часто бывает, если дела идут плохо. Но, глядя на них, он лишь улыбнулся, когда я назвал ему цену.
— На восемьсот фунтов дешевле их реальной стоимости — заметил он с довольным видом.
— Тебя разве не беспокоит их подлинность? — спросил я.
— Ничуть, — ответил он, рассматривая камни. — Это настоящие бриллианты, не уступающие по качеству тем, что в ожерелье моей жены.
Леди Вандрифт облегченно вздохнула.
— Тогда я пойду к нам в комнату, — сказала она, — и принесу свое ожерелье, чтобы вы оба сравнили камни.
А уже через минуту она, задыхаясь, сбежала вниз. Амалия не могла похвастаться тонким станом и прежде никогда себя так не вела.
— Чарльз, Чарльз, — кричала она, чуть не плача, — случилось нечто ужасное! Пропали два моих камня! Он похитил два бриллианта из моего ожерелья и их же продал мне обратно!
С этими словами, она показала нам ожерелье. Да, это была правда — не хватало как раз двух камней, а те, что были у нас, идеально подходили к пустым местам.
Тут меня как громом поразило. Я хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Отче небесный, да этот священник — никакой не священник, а полковник Глини!
Теперь пришел черед Чарльза схватиться за голову.
— А Джесси Белый Вереск, эта невинная шотландка! — простонал он. — То-то я неоднократно улавливал знакомые нотки в ее голосе, даже несмотря на хайлендский акцент. Она в таком случае — мадам Пикарде!
Конечно, у нас не было никаких доказательств, но, как комиссар полиции в Ницце, мы интуитивно чувствовали нашу правоту.
На этот раз Чарльз был полон решимости изловить подлеца. Второй обман просто вывел его из себя.
— Этот худший из худших людей, — процедил он, — настоящий мастер своего дела. Он заставляет нас играть по своим правилам, нашими же руками расставляет ловушки, в которые мы с головой попадаемся. Сэй, завтра, мы уезжаем в Париж.
Амалия рассказала ему историю, поведанную ей миссис О'Хаган. Со свойственной ему прозорливостью шурин быстро сообразил, что к чему.
— Это объясняет, — сказал он, — почему этот плут использовал столь необычный трюк, чтобы обмануть нас. Если бы мы что-то заподозрили, он показал бы нам настоящие бриллианты для отвода глаз. А чтобы отвлечь нас от факта ограбления, он отправился в Париж, чтобы быть вне подозрения, когда все обнаружится. Настоящий виртуоз! Дважды обводит меня вокруг пальца!
— Как же к нему попала моя шкатулка с драгоценностями? — спросила Амалия.
— А вот это уже вопрос, — ответил Чарльз. — Ты бы чаще оставляла ее где попало!
— Но почему он тогда не похитил само ожерелье, а лишь продал камни? — спросил я.
— Потому что слишком хитер, — ответил Чарльз. — Это было верное решение с его стороны. Избавиться от такой крупной вещи, как ожерелье, не такое уж легкое дело. Во-первых, камни большие и дорогостоящие. Во-вторых, любой скупщик слышал об ожерелье Вандрифтов и видел его изображения. Так что камни, можно сказать, меченые. А он сделал лучше — вынул два бриллианта и предложил их единственному человеку в мире, который готов был купить их, ничего не заподозрив. Когда он пришел сюда с намерением осуществить свой трюк, у него были заранее заготовлены запонки. Потом он похищает камни и возвращает их на законное место. Насколько же хитрая уловка! Клянусь всеми святыми, еще чуть-чуть — и я буду восхищаться этим человеком!
Как бизнесмен Чарльз легко мог разглядеть деловую жилку в других.
Каким образом полковник Глини разузнал об этом ожерелье и присвоил себе два камня, мы узнали много позже. Пока что я воздержусь от пояснений на этот счет. Как говорится, всему свое время. На этот раз ему опять удалось обвести нас вокруг пальца.
Как бы то ни было, мы отправились в Париж, предварительно связавшись с Французским банком, чтобы заморозить счет. Но наши попытки оказались тщетны. Деньги были обналичены спустя полчаса после того, как я их перечислил. Брабазоны, как нам сообщили, покинули «Отель де Де Монд» в неизвестном направлении в тот же день. И, как это бывает в случае с полковником Глини, они буквально растворились в воздухе, не оставив ни намека о своем существовании. Говоря иными словами, они просто изменили свою внешность, чтобы вновь появиться в другом месте в качестве новых персонажей. Естественно, ни о каком человеке по имени преподобный Ричард Пеплоу Брабазон ничего впоследствии не было слышно, как не существовало никакой деревни под названием Эмпингхем в Нортумберленде.
Мы сообщили о случившемся парижской полиции. Но тамошние блюстители порядка оказались очень черствыми людьми.
— Да, спору нет, это действительно полковник Глини, — сказал инспектор, с которым мы встретились, — но ваших показаний недостаточно, чтобы выдвинуть против него обвинение. Насколько я могу судить, господа, между вами невелика разница: вы, месье, желали купить бриллианты по цене стекляшек, вы, мадам, боялись, что приобрели безделицу по цене бриллиантов, а вы, месье секретарь, пытались получить настоящие камни за половину стоимости у неопытного человека. Алмаз режется только алмазом! Славный colonel Caoutchouc ловко надул вас всех с этими бриллиантами.
Увы, это была горькая и неутешительная правда.
Мы вернулись в «Гранд-Отель». Чарльз был вне себя от ярости.
— Ну все, с меня хватит! — восклицал он. — Вот же дерзкий мерзавец! Но, мой дорогой Сэй, я больше не позволю ему провести меня. Вот если бы он еще раз попытался сделать это! С каким бы удовольствием я поймал его! Теперь уж я точно узнаю его в следующий раз, будь уверен. И не помогут ему его штучки. Уму непостижимо, как же ему удалось обвести меня вокруг пальца второй раз! Пока я жив, этого больше не повторится, никогда! Никогда, клянусь вам!
— Jamais de la vie![143] — эхом отозвался посыльный, слонявшийся в холле. В этот момент мы стояли под верандой «Гранд-Отеля», в большом остекленном внутреннем дворе. И мне почему-то показалось, что посыльный на самом деле был полковником Глини в одном из своих обличий.
143
«Никогда в жизни!» или «Ни за что на свете!» (