— По обычаям моего народа, жизнь спасенного принадлежит спасшему его… — С этими словами он резанул себя по запястью, произнеся: — Я, Тариалиашилил из рода Весенкас признаю тебя Вика хозяйкой моей жизни и отдаю тебе право решать мою судьбу!
Яркая вспышка ослепила нас, а затем произошли две вещи: парень повалился на пол, держась рукой за грудь и издав громкий стон; только хотела кинуться к нему на помощь, как мое плечо прожгло сильной болью, от которой я сама упала на колени.
— Чтоб я сдох! — раздался сбоку от нас удивленный возглас пирата.
— Вот только твоей смерти мне не хватает для полного счастья, — проворчала я, сдирая с плеча ткань одежды, а рассмотрев там рисунок, на подобии древних татуировок, чуть не повторила возглас Дашира сама.
Но удивляться было некогда, доползла до Тари, перевернула парня, который оказался без сознания, на спину при помощи капитана. Расстегнула его рубаху, чтобы понять почему он стонал. И снова обомлела, на его левой груди тоже была "тату", но выглядела она, как клеймо, такие до сих пор ставят на рабов на отсталых планетах, где рабство процветает. Аккуратно коснулась рисунка на его коже, и… он стал перламутровым, как его крылья. Это что вообще такое? Так, стоп! Запястье же еще! Схватила его за руку, но там не оказалось даже шрама.
— Дааааш, — жалобно позвала я, — что это все значит то? А?
— Похоже, он отдал право решать его жизнь тебе… Уж не знаю, что там у него на планетке происходит, но теперь он точно стал твоей личной проблемой, очень большой причем, — бурчал Даш, подымая крылатого на руки и унося в его каюту.
Прошла следом за ними и сев рядом с парнем и стала ждать, когда синеглазый придет в себя и объяснит, наконец, что это было за представление. Тари очнулся лишь через час, когда я уже начала клевать носом.
— Вика? — раздался его удивленный голос.
— А кого ты ожидал увидеть? Мы вроде как в космосе, гостей не должно быть, если только стражи не догонят, — вздохнула я, подходя к нему, присаживаясь на край кровати и на всякий случай пробуя его температуру, прикоснувшись ладонью ко лбу.
— Я просто вообще никого не ожидал увидеть… — смутился парень, косясь на мою руку.
Я посмотрела на него, и, указав пальцем на клеймо на его груди, спросила:
— А это что такое?
— Знак принадлежности моей жизни тебе, — тихо ответил златовласый, рассматривая этот самый знак.
— У меня лишь один вопрос… Зачем? Я спасла тебя просто, потому, что понравился, я не ждала от тебя никаких жертв. Особенно таких.
— Моя жизнь никогда ничего не стоила… Если и тебе не нужна… То тебе достаточно приказать и я убью себя.
— Чего!? Я тут рискую, спасаю его, а он "я убью себя"!? — я так разозлилась, что даже замахнулась в желании ударить этого паршивца. Но его реакция меня остановила, он не дернулся, не отшатнулся, не перехватил моей руки, а лишь со смирением закрыл глаза в ожидании удара. Это, черт возьми, что за реакция!?
— Слушай, — вкрадчиво спросила я, — а, если не я, а кто другой на тебя замахнется? Что сделал бы?
— Если не прикажешь не трогать, то или руку сломаю, или еще что. Но любое твое пожелание я выполню, метка не даст ослушаться.
— Любое? Любое!? А если я захочу, чтобы ты с моста прыгнул или с голым задом ходил? Эти тоже? Что ты делаешь!? Стой! — вскрикнула я, увидев, как с видом обреченной решимости он начал расстегивать брюки.
Мама дорогая! Это что за клятва такая, что превращает чело… существо считай в раба? Но меня послушался и заголятся перестал. Боже! Даш прав! Проблема, нет, ПРОБЛЕМА!
— Так, а почему тебе нельзя ослушаться? Что будет?
— Чем сильнее я буду противиться, тем сильнее будет боль от печати, пока она не убьет меня.
— Твою же! Опять смерть! — выдохнула я, падая на кровать на спину, направив взгляд в потолок, чтобы обдумать, — Скажи мне, а зачем ты вообще эту клятву принес? Я же не просила.
— Я обязан был так поступить, это обязанность любого спасенного. Любой лари так поступит.
— Лари? — устало поинтересовалась.
— Да, так называется наша раса.
— И что потом происходит у вас с теми, у кого такая привязка?
— Я точно не знаю… Служат спасшему, как прикажут. Ну, или пока не спасут своего спасителя, тогда клятва считается выполненной.
— То есть, чтобы разорвать это, тебе надо меня спасти? И больше никак?
— Никак… Наверно…
— Наверно? — я вся превратилась в слух.
— Была древняя легенда, один юноша спас девушку, она выполнила свой долг и стала ему служить, но спустя время они влюбились друг в друга, и говорят, что в день, когда были сказаны признания в любви, клятва посчиталась исполненной. Но это лишь легенда…
— Так, два способа лучше, чем ничего… Берегись! Буду влюблять! — пошутила я, вскакивая с кровати в более приподнятом настроении и чмокнув ошарашенного парня в щеку, ушла к себе.
Боже! Мне столько надо обдумать, столько понять для себя. Но об этом позже. Мне нужно отвлечься… Хочу пироженку!
Разговор по душам
Тари.
Прошел к кровати и присел на краюшек, касаясь пальцами место поцелуя на щеке. Странная она… У нас те, кто принимают клятву жизни от спасенного, гордятся этим, даже по статусу подымаются. А она недовольна стала. Хотя выдохнул с облегчением, когда понял, что про голый зад она пошутила. Боялся все же, что получив власть, принудит ублажать ее в постели. Что греха таить… Бывало, когда спасенного принуждали и к такому, и не единожды. Обществом осуждалось, конечно, но клеймо ослушаться не давало.
Но все же… Я не вернусь домой, хоть и буду безумно скучать. Я там никому не нужен. А с Викой мне почему-то хорошо. А еще она добрая. И пусть теперь моя жизнь больше не принадлежит мне, но я уверен, что правильно поступил. Может, и я научусь любить… Кстати, у кого бы из них спросить, что это? У девушки как-то стыдно… Поговорю с капитаном.
Решившись, направился на капитанский мостик, где застал мужчину над какой-то разобранной панелью, бурчащего себе поднос:
— Ну и чего не так? Почему работать не хочет?
— А почему у нее и не спросите? — поинтересовался у пирата.
— Это как это так? — удивленно посмотрел на меня тот.
— Ну, вон же, зеленый огонек ее души, если прикоснуться, то можно его услышать, — странные люди, все же очевидно. Пожав плечами, подошел к разобранной панели и коснулся огонька. Тут же на меня обрушился поток жалоб.
— Зеленый огонек души? Где зеленый? Тут только красный индикатор, — удивлялся рядом Даш.
— Тшш… — приложил палец губам, стараясь расслышать, что нужно панели.
Мужчина рядом застыл, изучающе смотря на меня. Дослушав жалобы, я стал озвучивать их пирату, вот, интересно, а почему его левый глаз дергается?
— Она говорит, что вы ее давно не протирали от пыли, что насекомые ее постоянно щекочут. А еще она считает, что вы любите стартовую панель, а ее совсем не любите. Даш, а можно вопрос?
Дашир как-то странно икнул, нашарил не глядя сиденье кресла и грузно в него рухнул. Дождавшись кивка спросил:
— А что такое любовь?
— Любовь? Любовь, мальчик, это чувство к другому существу, для нас с тобой к самочке/девушке. Это чувство заставляет тебя волноваться о ней, переживать за нее, желать ей счастья даже, если не с тобой. А так же оберегать и защищать, дарить ей ласку и нежность, быть рядом, строить семью. Ты это должен почувствовать сам, когда влюбишься, то сердце подскажет.
— Подскажет? А, если не подскажет?
— Если не подскажет, то и любви нет. Послушай, Лиа. А ты со всей техникой так болтать можешь? — сменил тему пират.
— Только с той, в которой вижу душу.
— А тут такие еще есть?
Я осмотрелся и, кивнув, указал ему на десять увиденных мною огоньков.
Дашир вздохнул, поскреб в затылке и протянул мне планшет.