— А если его много? Этого наира? Очень много?
Фира покачала головой:
— Много не бывает.
— А если бывает?
— Не бывает, я тебе говорю! А если бывает… не знаю, наверное, не позавидую. Все равно, что попасть в логово к дикому зверю.
Я сглотнула, чувствуя, как по спине прокатил озноб:
— А если они все разом одуреют? Весь гарнизон?
Фира расхохоталась:
— Такого не будет. Чем ниже происхождение виссарата, тем невосприимчивее он к наиру. Чтобы учуял кто-то из рядовых — это почти невозможно.
Я помолчала какое-то время:
— Тебя тоже закрывали в черный ящик?
Она повела бровями:
— Что? Какой ящик?
— У Зорон-Ата.
Кажется, Фира даже не знала, что ответить. Она посмотрела на меня, как на ненормальную, поднялась:
— Заболталась я с тобой. У меня еще дел… не переделать.
Я кивнула. Опустила голову. Но тут же посмотрела в ее лицо. Почему мне сразу это не пришло в голову?
— Тебе велели это говорить?
— Что? — кажется, она впрямь не понимала.
— Говорить все это? О том, что ты всем довольна?
— Знаешь, — она нервно оправила юбку, — мне нужно идти. Забегу как-нибудь потом.
Она вышла, споро цокая каблуками. А мне теперь оставалось только гадать: сколько правды было в ее словах?
Глава 8
Я так и сидела на кровати, глядя в одну точку. Поначалу казалось, Фира сказала так много, а потом — что ничего не сказала. С ее уходом остались одни вопросы. И они множились. Я не спросила главное. Самое главное. Как контролировать этот наир?
И все же: сколько правды в ее словах? Я не сомневалась, что ее прислали с умыслом. Обмануть, убедить. Пусть. Я сопоставляла ее слова со своими наблюдениями и все же находила точки соприкосновения. Если Фира солгала, то только в том, что счастлива и всем довольна. Но это меня совершенно не заботило — пусть спит, с кем хочет. Точнее, с кем прикажут… Теперь меня интересовал этот проклятый наир, и от бурления этих мыслей лихорадило.
Я уже видела, как Нордер-Галь превращался в безумца. Видела, как подергивались поволокой его глаза, как трепетали ноздри. Как он курил совсем недавно, утопая в дыму. Бабушка в таких ситуациях говорила: «Хоть топор вешай». Не было ни единой причины не верить. Теперь все становилось яснее, но одновременно запутывалось. Я понимала, что теперь все зависит от моей способности что-то контролировать, но чувствовала полнейшее бессилие. Если я правильно поняла, избыток этого наира превратит карнеха в чудовище, в дикого зверя, который слушает лишь свои инстинкты. Хотелось кинуться вслед за Фирой, спросить, вытрясти ответ, если понадобится, но проклятая птица меня не выпустит. Я не рискну даже пробовать.
Что это может быть? Мысли? Страхи? Больше ничего не приходило в голову. Но совсем недавно Нордер-Галь угадал, что я думала о Питере. Совпадение? Неизвестно… От предположения, что он способен копаться в мыслях сделалось панически страшно.
Я уронила голову на руки и терла виски, чувствуя, как они наливаются тяжестью. Никогда не умела спать днем — всегда вставала разбитой, с головной болью. Казалось, от лихорадочных мыслей вот-вот лопнут сосуды на висках. Если бы я только знала, внимательно бы слушала слова Зорон-Ата. Но вчера это все казалось полнейшим бредом. Он называл какие-то цифры… Проценты… Зорон-Ат сказал, что давно так не сшибало. Значит, толстяк тоже что-то чувствовал… Что было тогда? Только страх… Но если Фира способна этим наиром управлять — значит, его можно вычислить, ощутить. Выходит, до тех пор, пока не удастся снова поговорить с Фирой, я могу лишь перебирать варианты и что-то исключать. Варианты… В том и дело, что у меня их толком не было. Пока самым очевидным оставался лишь страх… Но самым главным теперь было — умудриться не превратить Нордер-Галя в зверя, который сможет убить. Нужно быть осторожной. Очень осторожной. Но как, если я не знала правил?
Я непроизвольно поглаживала стопку одежды, которую принесла Фира. Тонкий габардин. Я развернула платье шоколадного цвета в едва заметную белую полоску. Совсем новое. Юбка со складками, вырез буквой V, рукава фонариком, поясок. Я давно не видела таких хороших вещей. Под платьем лежало чистое белье. Я даже отдернула руку, будто обожглась. Розоватый атлас. Бюстгальтер, с жесткими чашечками, панталоны, пояс для чулок. И чулки… Коричневые, шелковые, со стрелками. Я даже боялась их коснуться. Как давно я не надевала чулки… Бабушка всегда говорила, что женщина без чулок — это неприлично. И сейчас от одного взгляда на эту вещь у меня заходилось сердце.