- Я писала тебе письма, - с моих губ срывается нервный смешок. Я поспешно накрываю их ладонью, чтобы Кайл не увидел, как сильно они дрожат, пытаясь справиться с подступающими слезами. Не знаю, зачем я говорю ему все это. Наверное, для того, чтобы не молчать. Или для того, чтобы оттянуть момент, когда я наконец-то узнаю, остались ли у него ко мне чувства.
- Не часто, правда, время от времени. Брала листок и ручку, садилась на скамейку у озера и писала все, о чем хотелось тебе сказать. Все мои мысли, чувства, сожаления выплескивались на бумагу, прятались в плотный конверт и откладывались до лучших времен. Это помогало мне не сойти сума.
Я начала писать эти письма спустя полгода после нашего расставания. Все началось с банальных мелочей вроде первого снега, красивого неба, необычного сна. Спустя пятнадцать лет, убираясь в комнате для шитья, Алекс нашел коробку с письмами и прочел больше половины. Тогда мне казалось, что муж ни за что не простит меня, соберет вещи и подаст на развод, но он лишь посмотрел мне в глаза и сказал: «А мне казалось, что я сумел сделать тебя счастливой. Как же я ошибался…». В его голосе и глазах было столько разочарования и боли. И тогда я впервые почувствовала, что предала не только его, но и всю нашу семью.
Писать я не перестала, правда коробку с письмами перепрятала, и больше ни кто посторонний не видел то, что предназначалось Кайлу. Последнее письмо я написала после того, как узнала, что мои дни на земле сочтены. Именно его моя дочка и передала Кайлу.
- Хотя бы так, но ты всегда был в моей жизни. Это помогало мне помнить, ведь я так боялась снова тебя забыть.
- Эмили, - на одном вздохе, тихо произносит Кайл, и этот шёпот похожий на шелест листвы доносит до меня ветер. – Я так сильно тебя люблю…
Эти слова меня ломают.
Я камнем падаю на траву, приземляясь практически у самых ног Кайла.
Слезы облегчения стекают по моим щекам, даря мне успокоение.
Кайл меня любит.
Я тоже его люблю.
Взяв из кармана две прохладные склянки, я на раскрытой ладони протянула их ангелу.
- Что это? – Прижимая меня к своей груди, спросил Кайл, непонимающе переводя взгляд с меня на ладонь и обратно.
- Ты помнишь, как стал человеком? – Тихо спросила я.
- Конечно.
- Тебе давали выпить эту воду…
- Слезы Разаэля, ангела давшего книгу магии Адаму. – Прервал меня Кайл, рассказывая легенду, которую ранее мне поведал его отец.
- Именно. Только эти… слезы или «кровь», впрочем, неважно… Важно то, что они позволяют не только ангелу стать человеком, но и душе.
Я замолчала. Жду, когда до Кайла дойдет смысл моих слов. Он хмурится, обдумывая услышанное, а затем его лицо резко каменеет, теряя всякую способность на эмоции.
- Ты имеешь в виду… - осекся он, в неверии поглаживая тыльную сторону шеи. – Мы с тобой можем стать людьми?
- Разумеется. – Улыбаясь, произношу я, не сводя с него взгляда. - Если ты этого хочешь.
- Как я могу не хотеть? Это все, чего я когда-либо желал…
ОНА
Жить вечно, это как смотреть в пустоту – со временем надоедает.
Когда ты существуешь более двухсот лет – перестаешь доверять окружающим.
Все это время я жил и думал, что у людей не существует верности, преданности, любви и чувства долга. Они казались мне инфантильными пустышками, заботящимися только о деньгах, тщеславии и сексе. Но когда я встретил ее - все изменилось.
Она не такая как все, хотя одна из многих. Шла по жизни с душой нараспашку, отдавая встречающимся людям частичку своего безгранично-большого сердца. В ней не было зависти, злобы, эгоистичности. Она любила близких ей людей, и делала все, чтобы сделать их счастливыми. Она была рядом, что делало счастливым и меня.
Она научила меня чувствовать, бороться и верить в то, за что сражаешься.
Кем был Даниэль Уорнер до нее? Падшим ангелом, который наблюдал за хрупким и временным счастьем брата, надеясь на то, что меня никогда не постигнет такая болезнь, как любовь. Отношения ангела и человека ведут лишь к горю. Я наблюдал за этим.
День за днем Хлоя увядала, Милан держался изо всех сил, но я знал его слишком хорошо, чтобы верить безмятежному лицу, скрывающему боль агонии.
Мне было проще быть эгоистом, которому все давалось с легкой руки.
Я отвлекался гонками, алкоголем и своими картинами. Прожигал жизнь, зная, что продлится она слишком долго. Долго и одиноко...
Сложно наблюдать за праздником на чужой улице, а еще сложнее наблюдать, как то, чего ты так сильно желал, достается кому-то другому. Тому, кто не меньше твоего достоин этого.