К будущим солисткам тесно примыкали хоровые «звезды». Звезды играли принцесс и Снегурочек на детских утренниках, исполняли редкие хоровые ансамбли или сольные кусочки, пользовались «особой любовью» парикмахеров и одевальщиц, потому что всегда были не довольны их работой. В общем, вели себя «звезды» как артистки-солистки, но были хористками. Потому что чего-то им не хватало: роста, силы голоса, яркой внешности, амбициозности.
Ирина попала в группу «случайных». Здесь были люди, которых в мир музыкального театра занесло случайно. Кто-то влюбился в опереточного душку-тенора и пробился на сцену, чтобы быть поближе к своему кумиру. Другая пошла в хористки, чтобы получить место в общежитии. Третья пришла подработать до поступления в вуз. Ирина искала непыльную работу, и она ее нашла. Вскоре она со знанием дела обсуждала с парикмахером парики и накладки, с «звездами» театральную бижутерию, с «уже» – рецепты варенья из фейхоа.
***
И тут появились Вадик и Мария Антуанетта. Нет, сначала – Мария Антуанетта, а потом уже Вадик. В театре ставили веселый мюзикл местного автора, про зарождение канкана. И в пьесе были прописаны эпизодические рольки для девушек из хора. Самые красивые и «звездные» должны были изображать танцовщиц канкана. Именно, изображать (в танцах отдувались балетные). Для этих героиньк использовались имена исторических персонажей, одна была Жанной Орлеанской, другая – Марией Антуанеттой и так далее. У каждой из этих избранных был собственный костюм и даже собственный выход-представление. Короче, в первом составе были красотки, «звезды» и те, которые «временно». Но, по театральным правилам должен быть второй состав исполнителей и вдруг Ирину назначили на Марию Антуанетту. Конечно, хористки из группы «уже», тут же высказались и про безголосие, и ножки иксом, но это было неважно. Ирина поняла, она – артистка. Она даже родителей на спектакль позвала, и сестру с мужем. Правда, с родственниками что-то пошло не так. Мама и отец ушли сразу же, как только случился выход Марии Антуанетты.
– Я не понял, – тихо выговаривал отец своей супруге, помогая одевать пальто. – Ириночка же говорила, что она артистка хора. Но почему-то не поет ничего, даже не танцует, а только ходит по сцене в прозрачном костюме. Кем она здесь работает?
Мать ничего не отвечала и только поспешно снимала с блузки старинную брошь и куталась в шарф, стремясь быстрее выйти из театра.
Зато старшая сестра с мужем остались после спектакля в буфете и, громко чокаясь шампанским, провозглашали тосты за родную артистку.
– Мария Антуанетта, ну копия! Это начало карьеры! Звезда наша! – Наташа за время спектакля не раз принимала на грудь за «звезду» и была полна оптимизма.
Ирина была счастлива и искренне верила, что блестяще исполнила свою роль: все 6 шагов пробежки и кокетливый взмах рукой.
Однако, в дальнейшем режиссер настаивал, чтобы играл всегда первый состав и Ирина выходила в образе Марии Антуанетты только тогда, когда главная хоровая красотка уходила на больничный. Ирина даже всплакнула пару раз от такой несправедливости, но вскоре ее стали волновать другие проблемы.
***
Вадик положил глаз на Ирину сразу. Хорошенькая мать-одиночка, без высоких притязаний стать когда-нибудь солисткой оперетты, это было то, что нужно. У Вадика где-то в родной деревне тоже была семья, но лихой казак жил в городе по свободным правилам. Бог подарил ему неплохой тенор и музыкальный слух. В театральном хоре Вадик был одним из молодых, фрак на стройном казаке сидел прилично, а нарочитый казачий говор со сцены не был слышен. В общем, Вадик быстро стал вхож сначала в дом Ирины, а потом и в постель Марии Антуанетты. Ирина все ждала, когда Вадик начнет предпринимать какие-то шаги по обустройству их совместной жизни, строила планы по поводу замужества, но… Время шло, Вадик приходил, выпивал, пел казачьи песни и собирался на войну. Почему-то война в его планы входила, он был готов хоть сейчас схватить шашку и кинуться в какую-нибудь горячую точку, а вот Ирина в его планах совсем не фигурировала. Надо было что-то решать. И Ирина решила – она будет Сильвой.
***
За сценой было темно. В ряду каких-то ненужных декораций, красиво опираясь рукой в белой перчатке на столик, стояла Ирина. Она была в черном платье с блестками, в руках у нее был веер, а в прическе – белое перо. Шпилька, поддерживающая замысловатую прическу (специально попросила парикмахера сделать как у героини) впивалась в голову, но Ирина решила потерпеть. Более того, эта боль как бы доставляла ее страдающей героине определенную краску… На шее проблескивало ожерелье из крупных фальшивых бриллиантов. Оркестр играл, солисты пели, по ту сторону задника шел спектакль, а здесь Ирина готовилась сыграть свою Роль.