– Шла бы в церковь, как все нормальные люди, и молилась бы там. Там можно и свечки поставить. Да ей, наверное, жалко деньги на свечки тратить, лучше ж с подружкой вина выпить да песни поорать. Думает, наверное, чем громче молитву прочитает – тем лучше ее бог услышит, – рассуждал Генка, почесывая комариный укус на ноге.
– Да будет воля твоя, яко на небеси и на земли, – продолжала Порфирьевна свое воззвание к Богу.
– И ведь не наорешь же, человек молится, не анекдоты шпарит, – продолжал свою думу сонный сосед. – Лето помучиться, а зимой ее и не слышно будет – окна закроет.
– Хлеб наш насущный даждь нам днесь, – требовала пенсионерка у бога
– А хлеб-то я вчера не купил, – опечалился Геннадий.
– И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, – напомнила пенсионерка всему двору.
– Ой, я ж Сереге должен, занимал у него три сотни на прошлой неделе, и забыл отдать, – вспомнил плетущийся к банке с огуречным рассолом Генка. – Вот же старуха напомнила!
– И не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. А-Минь, – последнее слово Анна Порфирьевна произносила еще громче и по слогам, с чувством выполненного долга. И – включала на полную громкость телевизор. Божий сеанс плавно перетекал в сеанс телевизионный.
– Вот ведь полоумная старуха. Поет громко, живет громко, молится – громко. Как будто за всех за нас, – подумал Геннадий и краем глаза увидел у себя на балконе Серафиму, заглядывающую в его окно. – Надо будет крошки ей сыпать на газетку.
СЕРИЯ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
КАПРИЗ ПАГАНИНЯ
Квартира Инги Михайловны.
Утро.
Инга Михайловна одета, у входной двери стоит мешок с мусором. У Инги болит голова. Она берет со стола стакан с водой и таблетки. Медленно принимает одну за другой, и также медленно запивает.
Из-за двери слышен истеричный голос молодой женщины
– Саша, сколько можно копаться? Быстро обувайся! У тебя через полчаса занятия!
Слышны щелканья замков и детский голос отвечает:
– Ма, я тебя на улице подожду!
Инга берет сумку и мешок с мусором. Выходит в подъезд. Проходит мимо открытой соседской двери, в которой стоит мальчик со скрипичным футляром.
– Здравствуйте!
– Здравствуй, мальчик!
– Я – Саша! А вы – кошелка?
Инга на секунду застывает
– Почему это?
– Мама сказала, что сейчас мы будем выходить, и злая кошелка – тоже…. Значит, вы – кошелка.
– Передай маме, что кошелки очень не любят, когда за стеной с утра до вечера или Бузову слушают или на скрипке пиликают. Кошелки отличаются высоким музыкальным слухом. И не мамино дело указывать, когда кошелкам выходить из дома.
– Передам. А вы добрая, не злая кошелка. Я тоже не люблю скрипку.
Инга Михайловна вылетела из подъезда.
***
Улица. Мусорная площадка.
Инга выбрасывает мусор. Тут же бомж Костян ищет на помойке чем поживиться.
– Мамаша, нет чего вкусного? Может, дашь на поправку здоровья?
– Какая я тебе мамаша? Отойди от меня подальше, перегаром разит за километр!
– Вот зря вы с утра ругаетесь, мамаша. Вы же – добрая, у вас по лицу видно, что вы не дадите пропасть человеку!
– Человеку – не дам, а вы – бомж и пьяница. Только небо коптите.
Мимо проходят Саша с мамой.
– Ма, вот эта добрая тетя. Она совсем не кошелка. Она тоже не любит скрипку.
Мать Саши поджимает губы и старается быстрее пройти мимо ИМ, на ходу втолковывая:
– Это ее проблемы – скрипку не любить. А ты будешь Паганинем..
– Паганини не склоняется, милочка – вступает в беседу ИМ. – И Саша, увы, им не будет. Не мучайте ребенка, он никогда не исполнит Каприс Паганини.
– Вот своих бы родила – и воспитывала. Для чужих-то мы все добренькие, – парирует мать.
***
ИМ едет в общественном транспорте, люди толкаются, час пик.
– И куда только пенсионеры с ранья прутся? Людям на работу, а они – тут же… – брюзжит полная блондинистая дама 35 лет с ярко накрашенными губами. – Женщина, пройдите, что вы на проходе встали?
– Я выхожу через остановку, мне не имеет смысла проходить, – отвечает ИМ. – Я вас пропущу, проходите.
– Да мимо вас не протиснешься ж, – повышает голос блондинка. – Идите в середину салона, не задерживайте людей.
– Не кричите на мою бабушку, – вдруг раздается мальчишечий голос. – Мы с ней вместе едем, нам выходить через остановку. Если бабуля уходит от меня далеко, я нервничать начинаю.