«Горе от ума» - детище Москвы. Грибоедов - поэт Москвы, ее словесный несравненный живописец, знающий вдоль и поперек ее, любящий ее всегда и везде, умеющий вместе с ней смеяться и негодовать. Действительно - «от головы до пяток»…
При всей непосредственной открытости, творение Грибоедова - одно из загадочных в мировой литературе. Всякое однозначное истолкование, конечно, обедняет его. Теперь, когда дни Чацкого и Фамусова далеко позади, нас не может не подкупать сияющая красота, естественность, гибкость, точность, меткость стиха Грибоедова, которому есть только одно подобие в русской литературе - басни Крылова. Пушкин недаром предсказывал, что половина стихов войдет в пословицы. Пушкин восхищался говором московских просвирен. Никто так естественно не передал разговорную московскую речь во всем ее многоцветном разнообразии, звучности и остроте, как Грибоедов. На эту особенность обратил внимание И. А. Гончаров: «Соль, эпиграмма, сатира, этот разговорный стих, кажется, никогда не умрут, как и сам рассыпанный в них острый и едкий, живой русский ум… Нельзя представить себе, чтоб могла явиться когда-нибудь другая, более естественная, простая, более взятая из жизни речь. Проза и стих слились здесь во что-то неразделимое, затем, кажется, чтобы их легче было удержать в памяти и пустить опять в оборот весь собранный автором ум, юмор и злость русского ума и языка».
ДОМ А С. ГРИБОЕДОВА НА НОВИНСКОМ БУЛЬВАРЕ, 15 (НЫНЕ УЛ. ЧАЙКОВСКОГО).
С Москвой Грибоедов был связан глубокими духовными, родственными, бытовыми и историческими корнями.
Можно даже сказать, что из всех наших классиков Грибоедов самый московский.
«Пиши ко мне в Москву, на Новинской площади, в мой дом», - взывал Грибоедов к Кюхельбекеру в канун событий, которые произошли в 1825 году, в декабре. Теперь, проходя угол улицы Чайковского и Девятинского переулка, нельзя не остановиться перед домом, который Грибоедов называл родимым. И снова звучат в ушах грибоедовские слова: «Отечество, сродство и дом мой в Москве…» Старый родительский дом Грибоедовых не пережил «грозу двенадцатого года», и на пепелище мать Александра Сергеевича возвела новый в 1816 году. Его посетил в последний раз Грибоедов, направляясь в Персию, проездом из Петербурга. Вернуться в пенаты было не суждено.
Несколько слов о московских предках Грибоедова. Они упоминаются в документах еще в XVI веке! О пращуре же, Михаиле Грибоедове, в грамоте в 1614 году было выразительно сказано, что он, «Михайло, будучи во Московской службе, против злодеев наших стоял крепко и мужественно». Через свою мать, Настасью Федоровну, Грибоедов был в родстве с Москвой родовитой, богатой, исстари славившейся хлебосольными домами. В допожарной Москве в грибоедовский дом на Новинском съезжались многочисленные родственники (вспомним княгиню Тугоуховскую с шестью дочерьми!), зеленую молодежь, привозимую тетушками, обучал модным танцам известный всем Иогель. В начале минувшего века на том месте, где теперь Центральный телеграф, находился Благородный пансион, в котором Грибоедов воспитывался бок о бок с детьми, из числа которых впоследствии вышли и герои Бородина, и декабристы, и сановники, и писатели. Еще учась в пансионе, Грибоедов познакомился с Василием Жуковским, чья таинственная поэзия пленяла читателей. После окончания Московского университета, в котором юный Александр Сергеевич занимался усердно, Грибоедов стал одним из самых образованных людей в России. Уже тогда сказывались московские симпатии Грибоедова, ставшего приверженцем классицистов.
Какой-нибудь «французик из Бордо», перед которым раболепствовали, не мог его прельстить поверхностными суждениями и всякими «завиральными идеями».
Как известно, в «Горе от ума» действие происходит в Москве послепожарной, но нет никаких сомнений, что московское общество, нравы, речь будущий поэт и дипломат впитал, так сказать, с молоком матери. Как по-домашнему в грибоедовских заметках о Петре I звучит: «Отрочество проводит в Преображенском на Яузе». Потом Грибоедову-дипломату приходилось бывать в белокаменной лишь наездами. В последний раз слышали стены дома на Новинском голос Александра Сергеевича в 1828 году, когда он в одном из писем сетовал: «…дом родимый, в котором я вечно как на станции!!! Приеду, переночую и исчезну!!!» Не думал Грибоедов, что он вернется в первопрестольную спустя много лет, приняв облик бронзового памятника, постаментом которому служат барельефы с изображениями героев «Горя от ума».
