— Домой, — не смотрит на меня, продолжая строить из себя моего хозяина. Да так оно в принципе и есть. Ну, ему не обязательно это знать. Хотя он знает.
— Эта дорога не ведет к моему дому! Останови! Останови немедленно! Или я выпрыгну на скорости! — опять ухмыляется. Дергаю ручку, двери заблокированы. Бегло осматриваю салон его идеально чистой машинки. Педант хренов. О, бардачок! Резко его открываю. Пистолет. Конечно, у него ничего не меняется, все на своих местах, все по полочкам. Хватаю его, навожу на него. Взвожу курок. Да, я умею стрелять. Ты сам меня научил. Я девочка способная. Все запоминаю.
— Останови немедленно машину! — требую я, продолжая в него целиться. Он выворачивает на обочину, машину слегка заносит на мокрой дороге. Резко бьет по тормозам. Пистолет в руке дергается. Перехватываю его крепче двумя руками. А что, это выход. Пристрелю его, и игра закончится. Только кому от этого станет легче? Боль не уйдет. Она убьет и меня.
Дан медленно поворачивает свою смазливую мордашку ко мне. Поддается вперед так, что ствол упирается ему в грудь. Смотрит в глаза. В них ни капли страха, сомнений. В них нет ничего. Он человек без эмоций, без чувств. Машина. Робот. Перехватывает ствол рукой, но не забирает.
— Ну, стреляй, — спокойно так говорит, как будто мы обсуждаем погоду. — Если сместить его вот сюда, — двигает ствол в моих руках чуть вверх и немного влево, — попадешь прямо в сердце. — В сердце. Скажет тоже. У него его нет. — Я умру быстро и мгновенно. А если сюда, — смещает чуть ниже, — то помучаюсь немного. Но скорой, скорее всего, не дождусь. Ну, Дюймовочка, что ты медлишь? Стреляй.
ГЛАВА 12
Вы когда-нибудь пытались убить человека? Ну, или хотя бы задумывались об этом? Нет? Вот и я не пыталась. Держу палец на курке и ужасно, панически, боюсь, что палец дрогнет из-за трясущихся рук. Я не хочу его убивать. Я просто хочу, чтобы он меня отпустил. Не хочу его видеть. Не хочу чувствовать его холодный запах, не хочу на него смотреть и слышать его голос. Потому что боюсь сорваться. Податься ему. В это момент я понимаю, что уже не принадлежу сама себе. Я полностью его. И если он сейчас начнет со мной разговаривать, прикасаться ко мне, я снова сдамся. Но я и так уже на дне этой утопии. Куда ниже?
Дан молчит, тяжело дышит, смотрит мне в глаза. Если час назад они горели ненавистью и презрением ко мне, то сейчас все изменилось. В его глазах напряжение и где-то на дне немного, самая малость, раскаяния. Но слишком поздно. Мне уже ничего от него не нужно. Меня нет. Нас НЕТ! И не было. Никогда! Мы вместе были только в моей голове. Дан медленно, осторожно тянется к моим губам, от чего пистолет еще сильнее вдавливается в его грудь. Он целует меня. Молча целует. Я не отвечаю, просто чувствую. Да, я хочу его почувствовать. Зачем? Хочу просто запомнить и сохранить его последний поцелуй в своей памяти. Нет, я его не убью. Я убью нас. Наши недолгие отношения. Мы не можем быть вместе. Я больше не могу рисовать в своей голове то, чего нет. По щекам катятся слезы. Медленно, беззвучно. Я даже не ощущаю, что я плачу. Слезы текут сами по себе. Я оплакиваю свою любовь. Дан собирает их губами, прислоняется к моему лбу. Закрывает глаза.
— Убей меня, — тихо, хрипло просит он. — Просто нажми на этот чертов курок.
— Ты хочешь умереть? — почти в губы спрашиваю я.
— Да. Ты меня не простишь. Я вижу это по твоим глазам. Так что просто убей меня. Потому что я больше не способен любить в нормальном смысле этого слова, — я пытаюсь вдуматься в его слова. Понять их смысл. Но в голове, как и в душе, опустошение. Что бы он сейчас не сказал — каждое его слово отдает пустотой. Медленно разжимаю занемевшие пальцы, щелкаю предохранителем назад. Отпускаю оружие. Пистолет летит к моим ногам.
— Мне… — начинает он. Останавливается, подбирает слова. — Я был не прав. Чертовски не прав. Меня накрыло с головой. Я могу сказать тебе тысячу раз «прости». Но этого будет мало. Ничтожно мало. Дай мне шанс. Один шанс.