С личной жизнью у Юльки не ладилось. А если бы вдруг сложилось, я бы долго отходил от шока. Хотя, казалось бы, давно привык не удивляться ничему, связанному с Лиховерцевой. Просто подумайте, какие романтические отношения, когда ее и пару часов вытерпеть сложно, даже если она молчит, а уж в болтающем состоянии - и вовсе придушить хочется. Никогда не знаешь какой фортель она выкинет, и нравишься ли ты ей наверняка, или у нее очередное задание в рубрику: «Мужское-женское». В общем, Юлька - особа невыносимая и, если вас сведет с ней случай, бегите без оглядки. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо, а то еще не один год будете любоваться, как эта пакость нахально стучит клавишами, не обращая внимание ни на что вокруг, нагло расположившись на вашем подоконнике.
- Хмм. - То ли кашляю, то ли пытаюсь привлечь внимание. Сам не знаю. Но Юлька отводит взгляд от своего ненаглядного компьютера и барабанить пальцами перестает. После чего так хмуро на меня смотрит, что я подумываю срочно выйти из комнаты. Ноги несут меня на кухню, когда Юлька внезапно слезает с подоконника. Поверьте мне на слово, это не сулит ничего хорошего. Это понял бы даже тот, кто Лиховерцеву не знал совершенно, а уж я за эти годы изучил ее неплохо.
- Что? - может, кто-нибудь объяснит, почему она на меня так смотрит. В последний раз, с таким же взглядом она заломила мне со всей дури локтем в солнечное сплетение, а потом, куря в открытую форточку, без капли сожаления объясняла, что проводила опыт для аналитического материала о девушках, способных за себя постоять. Какой опыт проводился на этот раз, я не знал, а посему опасался. Юлька она такая ведь, непредсказуемая. Однажды вот поцеловала. Как потом говорила - опять же для опыта. Когда я, до конца не отойдя от шока, хрипло спросил какого, мерзко так хмыкнула и прошептала: «Для личного».
- Эй, успокойся, не нервничай. Бить не буду. - Вот стерва! Или у меня на лице все написано? И какого спрашивается я стою тут перед ней, вместо того, чтобы быть в кровати. Мог бы даже попытаться заснуть под стук ее действующих на нервы, ужасно действующих, чертовски именно на нервы клавиш, по которым она стучит с неимоверной силой. «Мисс, вы не умеете контролировать свою силу. Нет, кто бы мог предположить! Будто я сама этого не знаю. Его дело - инструктаж, и чтобы я во время вождения сбила пару человек, не больше. Придурок». - Как-то надрывалась она, пытаясь объяснить мне, что ее инструктор по вождению - клинический идиот. Будто я в этом сомневался - нужно быть абсолютно невменяемым, чтобы согласиться обучать это существо вождению. Хотя, все-таки это его работа и от нее не отказаться, кушать ведь всем хочется.
- Ложись. - Это что-то новенькое. Надеюсь, она не пишет статью об изнасиловании мужчины женщиной, а то у нас был учебный спор на эту тему. С Лиховерцевой станется провести такой «опыт» для своей обожаемой газеты. Она ради нее даже под поезд ляжет.
- Это проявление заботы или ненавязчивый способ перейти в наших отношениях на новый уровень? - я привык предугадывать ее поступки, перехватывать руки на полпути к моему лицу, один раз даже чуть не сломал ей таким образом запястье, но то, что она толкнет меня на кровать, было поступком не менее неожиданным, чем тот давний удар в солнечное сплетение.
- Эй! Лиховерцева, ты забываешься! - по-моему, пора указать ей на дверь, что-то с ней не так сегодня. Никотин что ли в голову ударил? Вполне возможно. Помнится, последние три месяца она вообще сигареты в рот не брала, от дыма морщилась, а посеребренную зажигалку в виде кошки, совместный подарок группы, выкинула в ближайшую мусорку со словами: «Простите, ребята, это чтобы соблазна не было». И вот опять.
- Юля, - она смотрит укоряюще и даже чуть-чуть испуганно. Знает же, что мой тихий тон не предвещает ничего хорошего. И все равно подходит, ложится рядом. Это так необычно, что я уже ничего не хочу ни делать, ни говорить. А, может, это мой грипп дает о себе знать. Лиховерцева, тем временем, переворачивает меня на спину, устраивается справа на груди. Затем неожиданно перелезает через меня. Черт возьми, сама непосредственность! Укладывается. Обнимает себя моей рукой. Достает сигареты и зажигалку. Вертит их в руках. Крутит колесико зажигалки, смотрит на возникший огонек, на сигарету. Но не закуривает. Не будь она собой, а я - мною, на месте других я предположил что-нибудь романтичное, а может просто пошлое. Но это мы, и я не тешу себя иллюзией, что это что-то большее, чем ее очередное творческое задание. Упаси Боже, быть для Лиховерцевой кем-то важным. Обойдусь. Только, говоря на чистоту, мне, конечно, немного обидно, самую малость, когда она гасит зажигалку, произносит: «Завтра брошу!» и, не кивнув на прощание, уносится прочь, не забыв ноутбук. А я даже не замечаю, как она его подхватывает.