Америка снова поцеловала его, а мы с Трэвисом пошли вслед за ними.
Я поставила поднос между Америкой и Финчем, а вот Трэвис сел не как всегда напротив, а через несколько мест от меня. Только сейчас я поняла, что мы почти не разговаривали, пока шли до столовой.
— Трэв, все в порядке? — спросила я.
— У меня? Да, а что? — спросил он с равнодушным лицом.
— Просто ты какой-то тихий.
К столу, громко смеясь, приблизилась группа футболистов. Трэвис выглядел слегка раздраженным, ковыряясь вилкой в тарелке.
Крис Дженкс бросил несколько картошек фри Трэвису на тарелку.
— Трэв, что такой хмурый? Слышал, ты трахнул Тину Мартин. Сегодня она смешивала твое имя с грязью.
— Заткнись, Дженкс, — сказал Трэвис, неотрывно глядя на тарелку.
Я подалась вперед, чтобы этот мускулистый громила ощутил всю ярость моего взгляда.
— Крис, замолкни.
Трэвис впился в меня взглядом.
— Эбби, я сам могу о себе позаботиться.
— Извини, я…
— Мне не нужны твои извинения. Мне ничего от тебя не нужно, — резко сказал он, затем вскочил из-за стола и пулей вылетел из столовой.
Финч с удивлением взглянул на меня.
— Ого! Что это было?
Я подцепила на вилку жареную картошку и раздраженно фыркнула:
— Не знаю.
Шепли похлопал меня по спине.
— Эбби, ты тут ни при чем.
— У него голова своими мыслями забита, — добавила Америка.
— Что еще за мысли? — спросила я.
Шепли пожал плечами и переключил внимание на тарелку.
— Тебе уже следует знать, что дружба с Трэвисом требует терпения и умения прощать. Он — сам по себе вселенная.
— Таким видят Трэвиса все остальные!.. — Я тряхнула головой. — Я знаю его совсем другим.
— Особой разницы нет. — Шепли наклонился ко мне. — Тебе просто нужно переждать бурю.
После занятий мы с Америкой поехали на квартиру, и я обнаружила, что мотоцикла Трэвиса нет. Я зашла в его спальню и свернулась калачиком на кровати, подложив руку под голову. Утром с Трэвисом все было в порядке. Мы проводили уйму времени вместе, как я могла не заметить, что его что-то беспокоит? К тому же Америка, похоже, знала, в чем дело, а я нет.
Мое дыхание успокоилось, веки отяжелели, и я уснула. Когда я снова открыла глаза, за окном уже стемнело. Из гостиной доносились приглушенные голоса, в том числе и глубокий — Трэвиса. Я на цыпочках пошла по коридору, но услышала свое имя и замерла.
— Трэв, Эбби все понимает, — сказал Шепли. — Не мучай себя.
— Вы и так вместе идете на вечеринку для пар. Почему бы не пригласить ее на свидание? — спросила Америка.
Я напряглась, ожидая его ответа.
— Я не встречаться с ней хочу, а быть рядом. Она… особенная.
— Особенная? Каким образом? — раздраженно спросила Америка.
— Ее не отпугивает моя сволочная натура, а это как глоток свежего воздуха. Но, Мерик, ты сама сказала. Я совершенно не ее типаж. Между нами… все совсем иначе.
— Ты намного ближе к ее типажу, чем сам думаешь.
Я потихоньку стала пятиться, но тут под ногами скрипнули деревянные полы. Тогда я дотянулась до двери, захлопнула ее и прошла по коридору.
— Привет, Эбби, — широко улыбаясь, сказала Америка. — Ну как, вздремнула часок?
— Пять часов проспала. Скорее похоже на кому.
Трэвис несколько секунд смотрел на меня, а потом, когда я улыбнулась, подошел, взял за руку и повел по коридору в свою спальню. Он захлопнул дверь, и сердце бешено заколотилось в моей груди, готовясь к очередному удару по моему самолюбию.
— Гулька, мне так жаль, извини. — Брови Трэвиса взметнулись. — Я повел себя как придурок.
Увидев в его глазах раскаяние, я слегка расслабилась.
— Не знала, что ты зол на меня.
— Я не на тебя злился. У меня есть идиотская привычка срывать гнев на тех, кто мне дорог. Это никудышное оправдание, знаю, но я действительно хочу извиниться, — сказал он, обнимая меня.
Я прижалась щекой к его груди.
— Так из-за чего ты злился?
— Это не важно. Сейчас меня волнуешь только ты.
Я отслонилась и посмотрела на него.
— Ничего, я могу справиться с твоими вспышками гнева.
Трэвис несколько мгновений изучал мое лицо, а потом на его губах появилась слабая улыбка.
— Даже не знаю, почему ты миришься с моими выходками. Что бы я делал, будь все иначе?..
От Трэвиса шел запах сигарет и ментола. Я посмотрела на его губы, и все мое тело откликнулось на такую близость между нами. Лицо Трэвиса изменилось, дыхание стало прерывистым — он тоже это заметил.
Между нами оставались считаные дюймы, когда вдруг запищал его телефон. Трэвис вздохнул и достал мобильник из кармана.