– Голубка, кроме меня, здесь не за что держаться. Не отпускай, – оттолкнувшись ногой от земли, сказал он, и мотоцикл покатился вперед. Резко дернув запястьем, Трэвис выехал на улицу и помчался как ракета. Выбившиеся пряди волос хлестали мне лицо. Я вжалась в спину Трэвиса, зная, что если гляну через плечо, то содержимое желудка полезет наружу.
Около ресторана Трэвис вдарил по тормозам, и, как только мотоцикл остановился, я тут же спрыгнула на асфальт, ощутив себя в безопасности.
– Да ты псих!
Трэвис усмехнулся, ставя мотоцикл на подножку и слезая.
– Я соблюдал скоростные режимы.
– Ага, как если бы мы неслись по автомагистрали! – сказала я, распуская волосы и пальцами приводя в порядок взлохмаченные пряди.
Трэвис смотрел, как я расчесываюсь, отводя волосы от лица, а потом направился к двери, открывая и придерживая ее для меня.
– Голубка, я бы не допустил, чтобы с тобой что-то случилось.
Я пронеслась мимо, залетая внутрь ресторана. Мои голова и ноги будто жили разными жизнями. Нос тут же заполнился запахами масла и пряностей. Я проследовала за Трэвисом по красному, покрытому крошками ковру до столика в углу, стоявшего вдалеке от студенческих компаний и семеек. Трэвис заказал два пива. Я осмотрела помещение, наблюдая, как родители уговаривают своих шумных деток съесть что-нибудь, и отворачиваясь от любопытных взглядов студентов Истерна.
– Конечно, Трэвис, – сказала официантка, записывая напитки. Возвращаясь на кухню, выглядела она слегка взбудораженной из-за его присутствия.
Я спрятала за уши спутанные волосы, внезапно испытав неловкость за свою внешность.
– Часто здесь бываешь? – кисло спросила я.
Трэвис облокотился на стол и устремил на меня свои карие глаза.
– Давай, голубка, расскажи про себя. Ты в принципе мужененавистница или только ко мне так относишься?
– Думаю, только к тебе, – проворчала я.
Он издал смешок, явно позабавленный моим настроением.
– Я никак не могу раскусить тебя. Ты первая девушка, которая испытывает ко мне отвращение, заметь, до секса. Разговаривая со мной, ты не впадаешь в экстаз и не пытаешься привлечь мое внимание.
– Я не нарочно. Ты мне просто не нравишься.
– Будь это так, ты бы здесь не сидела.
Я непроизвольно перестала хмуриться и вздохнула.
– Я же не говорю, что ты плохой человек. Мне лишь не нравится быть объектом внимания только потому, что у меня есть вагина, – сказала я, уставившись на разбросанные по столу крупицы соли.
Трэвис ухмыльнулся и округлил глаза.
– О боже! – расхохотался он. – Ты просто убиваешь меня! Решено. Мы обязаны стать друзьями. «Нет» в качестве ответа не принимаю.
– Стать друзьями я не против, но не пытайся каждые пять секунд залезть ко мне в трусы.
– Ты не собираешься спать со мной. Усек.
Я хотела сдержать улыбку, но ничего не получилось.
Глаза Трэвиса засияли.
– Обещаю, я даже думать не буду о твоих трусиках… пока ты сама этого не захочешь.
Я облокотилась на стол и подалась вперед.
– А этого не случится, так что можем дружить.
Трэвис придвинулся ко мне с озорной улыбкой на губах.
– Никогда не говори никогда.
– Что расскажешь про себя? – спросила я. – Тебя всегда звали Трэвис Мэддокс – Бешеный Пес или это только здесь? – Озвучивая его прозвище, я изобразила в воздухе кавычки. Впервые за все это время Трэвис выглядел неуверенно и слегка смущенно.
– Нет. Все это начал Адам после моего первого боя.
Короткие ответы начинали бесить меня.
– И все? Ты больше ничего о себе не расскажешь?
– А что ты хочешь узнать?
– Все, что обычно говорят. Откуда ты, кем хочешь стать, когда повзрослеешь… и все в таком духе.
– Родился и вырос здесь. Мой профиль – уголовное правосудие.
Трэвис вздохнул, развернул столовые приборы и положил рядом с тарелкой. За два столика от нас заржали футболисты Истерна. Трэвис обернулся и напрягся. Причина их смеха явно его задевала.
– Ты шутишь, – с неверием произнесла я.
– Нет, я местный, – рассеянно ответил он.
– Я о твоем профиле. Ты совсем не похож на специалиста по уголовному праву.
Трэвис свел брови на переносице, опять сосредоточившись на нашем разговоре.
– Это еще почему?
Я пристально посмотрела на татуировки, покрывавшие его руки.
– Ты скорее похож на уголовника, чем на блюстителя закона.
– Я не встреваю в неприятности… по большей части. Отец был строгий.
– А мама?
– Она умерла, когда я был маленьким, – ровным голосом произнес Трэвис.
– Ой… извини, – тряхнула я головой. Его ответ застал меня врасплох.
Трэвис отмахнулся от моего сочувствия.