Трентон кивнул на маленького, идеального человечка возле себя.
– Это Олив. Ее родители купили дом рядом с домом моего отца два года назад. Она мой приятель.
Олив прижалась к ноге Трентона. Она, казалось, не напугана, просто ей было достаточно комфортно опереться на него.
– Привет, Олив, – сказала я, – Сколько тебе лет? – Было ли это нормальным вопросом для ребенка? Я не была уверена.
– Мне пять, – сказала она с уверенностью. Ее настойчивый сладкий голос был пожалуй самым чудесным звуком, который я когда–либо слышала. Она подняла руку ладонью вверх, растопырив свои крошечные но пухлые пальчики настолько, насколько это было возможно. Когда она убедилась, что я поняла, ее рука вернулась на джинсы Трентона.
– Твент сказал, что возьмет меня в «Цыпленка Джо», но мы не можем пойти, пока ты не будешь готова, – Она моргнула, но не улыбнулась. Она была серьезной, и действительно считала меня ответственной за каждую дополнительную секунду, которую ей приходилось ждать.
Я сверкнула на него глазами.
–Ох, правда?
Трентон просто пожал плечами и улыбнулся.
– Ты готова?
Я посмотрела на свои штаны.
– Очевидно, нет, но кажется, мне не следует заставлять Олив ждать.
– Нет, не следует, – сказал Трентон. Он даже не притворился, что ему стыдно. Подонок.
Стараясь не рычать, не ругаться и не делать ничего, что может напугать Олив, я пошла к себе в спальню. Я сменила свой балахон на рыжеватую кофту, а тренировочные штаны на пару затасканных джинсов. В то время, как я надевала ботинки, Рейган зашла в мою комнату и закрыла за собой дверь.
– Олив хочет, чтобы я попросила тебя поторопиться,– сказала она, стараясь не улыбаться.
– Заткнись,– сказала я, вставая. Я нанесла тушь, намазала губы прозрачным блеском и вышла в гостиную, где Трентон и Олив все еще стояли.
– Все готово,– Сказала я с улыбкой. Для Олив. Определенно никаких улыбок для Трентона.
Олив посмотрела наТрентона.
– Теперь мы можем пойти в «Цыпленка Джо»?
– Давай для начала наденем пальто.
Олив послушно надела пальто, а затем вытерла нос тыльной стороной ладони.
– А сейчас?
– Да, мэм. – сказал он, открывая дверь.
Улыбка Олив расплылась по всему лицу, когда дверь открылась, а лицо Трентона просветлело, когда он увидел, что сделал ее счастливой.
Я прошла мимо него, не говоря ни слова, а когда я вышла на крыльцо, пальчики Олив нашли мою руку. Ее кожа была такой же теплой и мягкой, как и выглядела.
Трентон открыл пассажирскую дверь своего ветхого Додж Интрепид. Красная краска облупилась в некоторых местах, и совсем стерлась в других.
Трентон помог Олив забраться в машину и пристегнул ее в розовом автокресле.
Я наклонила голову и принюхалась к запахам.
– Ты не куришь в машине?
– Курю, но всегда чищу машину, прежде, чем возьму Олив, и я никогда не курю тут, пока не высажу ее. Поэтому запаха нет,– Он вернулся к пассажирскому сиденью и протянул руку, приглашая меня сесть.
– Ты еще поплатишься за это,– прошептала я, когда садилась в машину.
Он улыбнулся:
– Жду с нетерпением, – Трентон закрыл дверь, и потом трусцой обежал машину спереди и запрыгнул на водительское сидение. Он пристегнулся и затем посмотрел на меня в ожидании.
– Защелкни замок или пристегнись,– сказала Олив с заднего сиденья.
– О,– сказал я, поворачиваясь, чтобы потянуть ремень безопасности и повторить то, что Трентон только что закончил. Когда пряжка щелкнула, Трентон завел машину.
Мы ехали на другой конец города в «Цыпленка Джо», выслушивая новые запросы для нашего времяпровождения от Олив. Почти на каждом светофоре она хотела знать, сколько осталось до приезда в наше место назначения. Трентон отвечал ей терпеливо, а когда мы были в одном квартале, они оба сделали небольшой танец руками.
Когда Трентон припарковался возле «Цыпленка Джо», он заглушил мотор, вышел, подбежал к моей стороне, а затем открыл дверь. Одной рукой он помог мне выйти, потом опрокинул сидение вперед, отстегнул Олив и поставил ее на землю.
– Ты пинес с собой монетки? – спросила она.
Трентон усмехнулся один раз, изображая обиду.
– Вообще законно ехать в «Цыпленка Джо» без четвертака?
– Я так не думаю,– сказала Олив, качая головой.
Трентон протянул руку, и Олив взяла ее, а потом она протянула руку мне. Я взяла ее за руку и последовала за ними внутрь.
«Цыпленок Джо» был неотъемлемой частью Икинса еще до моего рождения. Мои родители возили нас сюда раз или два, когда мы были еще детьми, но я не возвращалась сюда с того самого 1990 года. Запах жира и специй по–прежнему витал в воздухе, насыщая все остальное, в том числе и невидимую пленку на зеленом кафельном полу.
Олив и я последовали за Трентоном в кабинку на противоположной стороне ресторана. Везде бегали дети и чуть ли не лезли на стены. Разноцветные огни, исходящие от негабаритного музыкального автомата и игровых автоматов с аркадами, казалось, активизировали крики и смех.
Трентон залез в карманы джинсов и вытащил две горсти четвертаков. Олив схватила столько, сколько смогла в свои пухлые кулачки, и убежала.
– Тебе даже не стыдно, что ты эксплуатируешь эту бедную девочку, не так ли? –Спросила я, скрестив руки на столе.
Трентон пожал плечами.
– Я получаю ужин с тобой. Она добирается до игровых автоматов. Ее родители получают свидание. Это взаимовыгодно.
– А вот и нет. Я явно не в выигрыше, так как пришла сюда по принуждению.
– Не моя вина, что я был на шаг впереди тебя.
– Эксплуатация ребенка – не самая лучшая идея для первого свидания. Это не совсем то, чем хочется поделиться потом.
– Кто сказал, что это свидание? Я имею в виду... если ты хочешь назвать это свиданием, это круто, но я думал, что у тебя есть парень.
Я чуть не поперхнулась своей собственной слюной, но это было все же лучше, чем если бы я вся раскраснелась.
– Прости мне то, что я думала, что принуждение не твое обычное дело.
– Обычно я этого не делаю. Это, безусловно, особый случай.
– Ты – это особый случай,– проворчала я, в поисках Олив, среди десятков детских лиц. Она пыталась протянуть свои короткие ручки через всю длину пейнтбол–машины, а затем стала склоняться из стороны в сторону.
– Полагаю, у тебя все еще есть бойфренд,– сказал Трентон.
– Не то чтобы это твое дело, но да.
– Тогда это определенно не свидание. Потому что, если бы это было, ты бы... хорошо, я не буду говорить этого.
Я сузила глаза, смотря на него.
– Я перелезу через этот стол и ударю тебя.
Он усмехнулся:
– Ты этого не сделаешь. Ты хочешь, чтобы все следующее поколение Икинса, штат Иллинойс, думало, что ты людоед?
– Мне плевать.
– Да, конечно.
Официантка вразвалочку подошла к нам, откинувшись, выпячивая свой раздувшийся живот. Она выглядела так, словно у нее седьмой месяц беременности, ее зеленая рубашка поло едва натянута на живот. Она поставила на стол маленький напиток с крышкой и соломинкой, а затем большую красную чашку, заполненную чем–то коричневым и газированным.
– Привет, Трент.
– Привет, Синди. Ты должна быть дома, закинув наверх ноги.
Она улыбнулась.
– Ты говоришь это каждый раз. Что будет заказывать твоя подруга?
Я посмотрела на Синди.
– Просто воду, пожалуйста.
– Без проблем,– Она посмотрела на Трентона,– Олив будет как обычно?
Он кивнул.
– Но я думаю, Ками нужно меню.
– Скоро вернусь,– сказала она.
Трентон наклонился.
– Ты должна попробовать тройное блюдо из крылышек, картошки фри и капусты. Потому что... Черт.
Человек позади меня закричал:
– Кристофер! Я сказал тащи свою задницу сюда и садись!
Трентон наклонился, чтобы осмотреть меня, и нахмурился. Маленький мальчик лет восьми подбежал ближе ко мне, чем к отцу, выжидая.
– Садись! – Проворчал отец. Мальчик сделал, как ему сказали, и он стал смотреть, как другие дети играли.