— Уф, — выдохнул я, когда мы покинули дворец, — как же хорошо на свободе!
— Так тебя же давно освободили, — удивилась Натали.
— Тюремная клетка от золотой мало отличаются и еще неизвестно, где опаснее, — хмыкнул я, а потом пояснил: — В камере все просто и понятно, там есть определенные права, а в высшем свете идешь, как по минному полю. Да, нам повезло, что великий княжич, его сестра и даже Минако на нашей стороне. Но ведь и они преследуют свои интересы. Что ты пообещала Максимилиану за участие в моей судьбе?
— Ничего такого, что могло показаться неприличным, — мгновенно ответила Натали.
— Ой ли? — не поверил я.
— Три танца на балу, не отказываться от прогулок и приглашений в театры, — призналась баронесса, а потом добавила: — Если окажусь не занята и тебе не потребуется помощь в кабинете врачевателя.
— Понятно, — вздохнув потер подбородок, отмечая, что следует побриться, а лучше принять душ, а то запах казематов въелся в одежду и кожу.
— Мы сейчас домой? — уточнила баронесса.
— Ты отправишься к профессору Штерну, извинишься от моего имени, что операцию пришлось перенести. Точной даты не называю, боюсь сглазить, но если все наладится, то его глазами займемся завтра. Потом отыщи господина Вертлугина, уточни у него про оставшиеся зелья, которые я просил изготовить.
— Сделаю, — покивала Натали.
— Тогда ловим пролетки, — резюмировал я и посмотрел на солнце: — Н-да, дел на сегодня еще много.
Первое что заметил, когда оказался в квартире — тут недавно курили! Мало того, пахнет свежемолотым кофе! Островская наплевала на мои запреты и просьбы. И как с ней поступить после этого? Ругать нет желания, как и наказывать, но и хвалить нельзя.
— И что мы тут делаем? — задал вопрос пройдя на кухню, застав подругу на месте преступления.
Перед Кати пепельница, в которой окурки, в руке у девушки мундштук с дымящейся сигареткой, а на столе чашка с кофе. Сама же Островская бледна, кутается в махровый халат, но волосы уложены в замысловатую прическу.
— Саша, наконец-то! — вымученно улыбнулась и попыталась встать.
— Сиди, — поспешно к ней подошел и положил ей ладони на щеки, после чего осторожно поцеловал в пересохшие и искусанные губы. — Сигарету затуши, — попросил, запуская диагностику.
— Прости, — чуть слышно прошептала та. — Я приношу тебе беды и проблемы.
— Отшлепаю, — пригрозил я. — Зачем кофе пила и курила? Просил же воздержаться! Теперь на сутки дольше восстанавливаться будешь.
— Нервы, — закусила та нижнюю губу. — С ума тут одна схожу, как вспомню что случилось. Еще и от отца нет никаких вестей. До сих пор не пойму, за что он так со мной, — она всхлипнула.
— Ну-ну, не переживай, все наладится, — обнял я подругу и прижал к себе. — Уверен, Матвей Андреевич находился под влиянием Веденеева, но теперь это в прошлом.
— А Вадим Владимирович тебе ничего не сделает? Это не из-за него тебя арестовали?
— В какой-то степени, — хмыкнул я. — Дознаватели удивились, что твой женишок так на дуэли оплошал.
— Ты с ним дрался? — задохнулась от удивления Кати.
— Стрелялся, — коротко ответил и добавил: — Уж прости, если помешал планам, но, думаю, ты не опечалишься, если узнаешь, что пуля, тому кто тебе на пальчик надел темный артефакт, в лоб прилетела.
— Ты его убил? — нахмурилась Кати.
— Да, ты не рада?
— Сама мечтала с ним расправиться, — призналась девушка. — Он бы у меня помучался!
— Какая ты кровожадная, — хмыкнул я. — Что ты сегодня ела? Если судить по моей диагностике, то в тебе ничего кроме пары конфет и литра кофе не обнаруживается.
— Не голодна и за фигурой слежу, — попыталась отшутиться Островская.
— Понятно, — вздохнул я. — Пойдем-ка в кроватку, — осторожно притянул девушку к себе, встал и взял ее на руки. — Грешные и стыдливые мысли из головы выброси. Тебе прописан покой, сон и полезная пища. Последнее скоро сделаю и принесу. Предупреждаю последний раз, не подчинишься — отшлепаю и на болезнь не посмотрю!
— Ты такой страшный, — прошептала мне на ушко Кати, а потом за мочку укусила, сразу же на нее подула, а потом поцеловала. — Уверен, что грешные мысли отбросить должна?