Меня охватил ужас. Я собрал вещи, рассчитался и на другой день оставил Александрию...
Наступала вторая весна. Я поехал к себе, на могилу моей Наташи. Острая боль прошла, осталась тихая грусть. Ведь, мы оба знали, что любовь сократит ее жизнь!
Вы знаете полковника Красова? Мы с ним соседи: у него именье, смежное с моим. Он заехал ко мне и потащил меня к себе, говоря, что только заехал повидать мать, после чего едет с женой за границу.
Мать Красова жила постоянно в именье. Бодрая, свежая, несмотря на свои 60 лет, она очень нравилась покойной Наташе, и они любили друг друга.
Ради нее я поехал к Красовым. Он говорил без умолку всю дорогу, вероятно, с добрым намерением развлечь меня.
Жена его и мать встретили меня с сердечным радушием.
Мы сели на веранде, выходящей в сад.
Цвела черемуха и ее аромат кружил голову.
Красов в первый раз вез жену за границу, и она с жадным любопытством расспрашивала меня о моих путешествиях, интересуясь всякой мелочью.
Где и что выгоднее покупать? Какие сувениры везти из Швейцарии, из Италии? Был ли я в Монако, играл ли в Монте-Карло?
Она расспрашивала обо всем с таким увлечением, что я оживился и отвечал ей многословно и подробно.
Красов любовался женою и счастливо смеялся, мать его снисходительно улыбалась.
На веранду подали чай. Надвинулся вечер, наш украинский вечер. Темное небо засветилось звездами, защелкали соловьи, бесшумно мелькнула летучая мышь.
Я поднялся уезжать.
Красов приказал заложить шарабан и захотел сам отвезти меня.
-- Ну, до свиданья! -- сказала мне его жена на прощанье, -- теперь уж до зимы. Вы, вероятно, в Петербург?
Да, я собирался в Петербург.
-- Вы когда же едете? -- спросил я.
-- Не позднее послезавтра, -- ответил Красов.
-- Но это не мешает, пока вы здесь, навещать старуху! -- сказала мне его мать.
Я поцеловал ее руку и, поднимая голову, благодарно взглянул на нее.
Она улыбалась, ласково глядя на меня, а в ее глазах... да! Я увидел то необъяснимое, что видел в глазах Наташи, в глазах той девушки.
Я отвернулся и почти бегом сошел вниз, за веранду, через сад, к крыльцу, где ждал экипаж.
Красов нагнал меня и спросил не без удивления:
-- Что с вами? Вы пошли так поспешно.
-- Мне стало что-то не по себе, -- ответил я.
Мы сели и он тронул лошадь.
Экипаж встряхнулся и плавно покатился по мягкому грунту. В темноте раздавались удары копыт да подле меня красным огоньком вспыхивал кончик сигары, освещая усы, нос и козырек фуражки Красова.
Мне вдруг показалось, что на мне лежит обязанность предупредить его.
-- Полковник, -- сказал я, -- вы, надеюсь, не сомневаетесь в моем к вам расположении?
Вероятно, в голосе моем послышались особые ноты, потому что он тотчас сдержал бег лошади, взял вожжи в одну руку и обернулся ко мне.
-- Что вы хотите сказать мне? -- спросил он.
Я хотел только посоветовать вам отложить свой отъезд на несколько дней... на неделю, -- ответил я.
-- Почему?
Я не мог объяснить ему причины.
-- Почему вы это советуете? -- повторил он.
-- Я не хотел бы объяснять вам причины, -- уклончиво сказал я.
Он больше не спрашивал, раскурил сигару, взял вожжи и погнал лошадь.
Я сошел у своего крыльца.
Красов пожал мне руку и сказал:
-- Странно это, но я послушаю вас! До свиданья. Приезжайте утешать мою жену, -- прибавил он и уехал.
Я вошел в дом и долго не мог уснуть.
Ходя по кабинету, я все старался додуматься, галлюцинация ли это, вызываемая каким-то странным предчувствием, или посылаемый мне откуда-то кем-то видимый знак.
Я ничего не чувствовал, проведя весь вечер с матерью Красова и почувствовал сразу, едва заглянул в ее глаза... но я не до чего не додумался и на другое утро уехал на окраину своего именья в хутор, где начался сенокос.
На третий день приехал за мною посланный от Красова. Его мать умерла...
Я вернулся, и мы хоронили эту прекрасную женщину. Ее гроб опустили рядом с могилою моей жены...
Накануне похорон после панихиды Красов удержал меня и сказал:
-- Тогда вы удивили меня и я подумал, что вам нужно в чем-нибудь мое участие. Но теперь я удивлен еще больше. Как вы узнали об этом?
Я смутился.
-- Я не скажу вам, как. Мне показалось.
Красов задумчиво кивнул:
-- Понимаю! Вы, вероятно, видели когда-нибудь один из ее страшных припадков удушья, а в этот вечер уловили какие-нибудь едва заметные его признаки.
Действительно. Она страдала астмой и однажды я с женой были при ее припадке. Я даже ездил за доктором.