Блядство!
Он с ней там. Он рядом! И воспользуется этим обязательно.
Внутри растет дикий зверь, который сотрясает кости и кожу. Выворачивает суставы и рвет сухожилия. Меня тошнит от того, что Ника может поддаться Киру. Этим керосиновым чувством сейчас смогу весь мир спалить.
— Бывает, — все, что могу прохрипеть севшим голосом.
— Ну да, — косится Лекс. — Что будешь делать?
Укладываю удобнее голову и пялю в небо. Ответить что? Я сам не знаю. Пока белый лист. Знаю одно — будет моя Ника. И детей от меня родит. И жить со мной станет.
— Запрягать и бегать, — бездумно выталкиваю и замолкаю.
— Кир?
— Поебать на него.
— Понял. Ты только как подлатаешься, сразу не кидайся в жерло. Кир тоже не пальцем деланый. Ты помни, что он достойный соперник.
— Закроем тему, Лекс.
— Ясен красен. Я так просто предупредил. Что-то вертуха задерживается, — щелкает по часам.
Прикрываю глаза. Звал ее, да… Это против воли вышло. Не смог контролировать. В тот момент, когда в спину ударило и потемнело в глазах, понял, что все — пиздец подкрался незаметно. Закрутило так, что еле через черноту прорвался.
Пока Лекс отстреливался, пытался удерживать сознание. Самое страшное, что помочь без вариантов. Как в яму летел, изредка выбрасывало к краям, где глотал спасительный воздух и потом тут же проваливался обратно.
Помню, как в детдоме старшаки сбросили в глубину. Нас тогда на речку вывезли воспитатели. Страшно было, но жить хотелось сильнее. Барахтаться в десять лет, не чувствуя под собой опоры, было адски жутко. И когда почти выбился из сил, самый старший, суровый пацан Левик выдернул меня и тряхнув за плечи сказал: «Обоссался, Макс? Это ничего. Это нормально. Главное, что боролся. Нам без этого никак. Не выживем. Молодец, пацан. Уважаю».
Сегодня глубина почти затянула. Тело жгло и палило, было ясное ощущение разрыва всех мышц. Выкручивало и вырывало до отключки. В последний момент, когда при яркой вспышке понял, что из следующей могу не выбраться перед глазами возникла Ника. Босая, с распущенными волосами. В белом-белом сарафане до пяток. Она бежала ко мне и не могла приблизиться ни на метр. Кричала мое имя так громко. Мольбой вернуться к ней мне сердце вырывала. И я смог. Смог очухаться и понять, что вернусь. Я выживу. Любой ценой, любыми путями. Выживу и вернусь.
— Прилетят, — морщусь от подступающей боли. — Лекс, — зову Булата. — Что-то тихо. Не преследуют.
— Ну типа того, — не отрывается от оптики. Сканирует местность, но походу там пусто. Странно, но не особо удивительно. — Базу разгребают. Не до нас. Да и далеко мы. Первый, первый, я третий, как слышно? — рация трещит в ответ.
Нам сообщают, что еще минут пятнадцать и помощь прибудет. Повторно доложив обстановку, Булат отключается и устало прикрывает глаза.
— Лекс, давай я посмотрю. Поверни чуть выше меня. Вроде рука шевелится, оптику удержу.
— Сиди, — зыркает он белками с красными прожилками. — Справлюсь. Пить не дам. Не проси.
— У меня не кишки разворочало, — пытаюсь улыбнуться, но губы еле разъезжаются.
О воде зря он. Сразу в горле перехватило. Оно непроизвольно дергается. Взгляд упирается во фляжку, привязанную на поясе. Булат следит за мной и качает головой.
— Я тоже не буду.
Вот в этом он весь.
Закрываю глаза и пытаюсь усмирить рваное дыхание. Если горизонт чист, нужно поберечь силы. Всякое может случиться. В эту минуту приходит ясное понимание, что мне нужно сказать. Лекс поймет и не осудит. Не могу держать больше в себе. Да, сук… У мужиков тоже бывают минуты слабости.
19
— Ника! — останавливает меня незнакомый мужчина.
Удивленно смотрю на него. Крепкого телосложения, с цепким и пронизывающим до костей взглядом. Его голову накрывает огромный капюшон толстовки. Он пытается улыбаться, но у него это не сильно получается.
— Что Вам нужно? — на всякий случай делаю шаг назад.
Он очень угрожающе выглядит. Просто наемный убийца. И я не знаю, что ждать. Мужчина замечает мой страх и не пытается давить.
— Не бойтесь, — поднимает ладони вверх. — Мы можем поговорить?
Беспомощно оборачиваюсь. Народу мало, а кто есть спешат по своим делам и до меня им нет никакого дела. Случись что, на помощь позвать некого. Сжав ремешок сумки, отчаянно кручу головой. Огибаю глыбу, пытаюсь быстро уйти. До меня даже доходит с опозданием, что громила знает мое имя.
— Нет. Я спешу.
— Да не бойтесь же, — хватает за локоть и останавливает. Заметив выражение моего лица, ослабляет хватку. — Клянусь, Вам нечего бояться. Нужно поговорить.