Ко мне пришел Филипп, и я с большим интересом выслушал его откровения. Он женат уже двадцать пять лет! Те, кто женятся, сами не знают, что делают. Филипп — один из тех, кто способен постоянно любить только идеи. Склонность к философствованию превратил его в человека отстраненного, который не очень заботится об окружающих людях. Поскольку мыслями он был далеко, то часто забывал проявлять нежность. Уже через год его жена страдала от одиночества в браке.
Вот что он мне сказал:
«Мало по малу, сам того не замечая, я допустил, чтобы истончились и порвались все нити, связывавшие меня с некогда любимой женщиной, красивой и заслуживающей гораздо большего, чем многие другие. Постепенно мы отвыкли от близости и нежных слов. Сегодня я вижу боль, которую причинил не со зла: вот уже двадцать пять лет моя спутница одинока. Теперь слишком поздно. Я бы хотел сказать жене, что думаю о ней только хорошее, но не могу. Мои былые проявления чувств были бы столь странны и необычны, что робость меня сковывает. К тому же супружеский долг для меня теперь не более чем нравственное понятие. Рано или поздно огонь под пеплом гаснет.
Мы живем бок о бок, но не говорим друг другу того, о чем постоянно думаем. Она никогда не жалуется, но уже само ее присутствие для меня укор. И теперь, страдая от этой немоты, как и она, я каждый день сбегаю и ищу нежности, пусть даже мнимой, у барышни,подающей мне чай или портвейн. Порой брак бывает жестоким».
МОРАЛИСТЫ И ФИЗИОЛОГИ
Моралисты — это, по сути, служащие, которым государство платит (к профессионалам, впрочем, присоединяется немало любителей), чтобы запугивать человека, пока он еще молод, дабы позднее ему было стыдно показаться таким, каков он есть. Это блестящее средство, которое общество использует для самозащиты: так оно может свести к минимуму число своих жандармов.
Когда я явился на свет, моя невинность, если память мне не изменяет, была совершенной. В каком возрасте я испортился? И почему я испортился?
Господин, выступающий от имени Бога, говорит мне: «Бог по своей доброте дал тебе свободу и способность различать Добро и Зло». Я господину отвечаю: «Бог забыл наделить меня волей, достаточной, чтобы я устоял перед искушениями».
Господин возражает: «Ты был свободен. Если бы ты захотел, ты бы смог». Я отвечаю: «Почему же мне не хватило воли захотеть?»
Похоже, этому спору конца не будет. От меня требуют «ответственности», чтобы иметь право меня наказывать: вот и всё. Государство не только прибегает к праву сильного в случае конфликта, но действует более тонко и умело, навязывая индивидууму чувство Долга. Зачастую удовлетворяя наши истинные желания и потребности, мы можем навредить ближнему. Следовательно, наш общественный долг обычно состоит в том, чтобы противиться нашей сокровенной природе. В итоге общество требует от индивидуума быть тем, чем физиологически он не является. Не стоит удивляться, что воздействие воспитателя на молодежь порождает уйму лицемеров и горстку бунтарей.
Можно ли всерьёз сказать очень глупому юноше: «Твой долг — стать очень умным»? Проповедникам обычно хватает здравомыслия, и до этого дело не доходит. А вот флегматичного мечтателя упрекают в том, что он менее энергичен, чем человек, полный сил и здоровья. Они предписывают равную умеренность и больному человеку, и здоровяку с крепким желудком и отменным аппетитом. Не учитывая существенных отличий, с которыми мы явились на свет, они нам всем указывают один и тот же образец для подражания и говорят: «Вот добродетели, которыми вы должны обладать».
Моралист и физиолог, зная, как я жил, охарактеризовали бы меня по-разному. А если бы меня описывал теософ, мой портрет снова был бы другим.
Но ведь я такой, какой я есть. Наши суждения о других преимущественно зависят от наших собственных сложившихся представлений.
Меня строго осудят и за ужасный эгоизм, и за неустойчивую нравственность. Однако можно по-разному быть эгоистичным, как по-разному — нравственным. Я хочу, чтобы меня судил физиолог-психолог, который внимательно изучил бы маленький механизм, управляющий движениями моей души. Я склонен думать, что в моей внутренней машинке уже давно порвался приводной ремень: это с его помощью колесико «чувство» приводило в движение колесико «воля». Мои благие помыслы (порой бывают и такие) не могут заставить меня действовать.