мужчин?
— Ну, — начал Оливер. — Сначала мне нужен мой компас.
Морские нимфы образовали круг и начали шептаться, подняв при этом маленький
вихрь.
— Мы должны быть уверены, что ты говоришь правду, — объявила Марина.
— У вас есть мое слово, — поклялся Оливер. Ему вдруг стало не хватать
кислорода. Что бы не происходило, надо действовать быстро.
— Нам нужно что-то более ценное, — волосы Кери обвились вокруг его груди и
притянули к огромной розовой ракушке, в которой лежали тысячи ключей.
Некоторые заржавели, другие были покрыты водорослями. Другие же блестели,
как будто они попали в море только сегодня утром.
— Откровенность такая же редкость, как мужчина, который может дышать под
водой, — сказала Ондина. — Выбирай ключ.
Оливер схватил раковину и некоторое время позволял ключам скользить по его
пальцам, в надежде, что один из ключей обжег бы его ладонь.
Он был вынужден бороться с бессилием. — Что произойдет, если я выберу
правильный? — пропыхтел он.
— Тогда ты говоришь правду, получишь все сокровища из сундука, и мы вернем
тебе твой компас, чтобы ты смог найти для каждого из нас спутника.
— А если я вытяну неправильный?
Кери пожала плечами. — Колдовство кислорода потеряет силу. И ты утонешь.
Как, разразись небеса, он должен найти правильный ключ? Ошибочное решение
стало бы его последним. Оливер моргнул, стараясь подавить панику.
— Давай уже, — шипит Ондина и наклоняется над раковиной. — Мы не можем
потратить на это весь день, — рассердившись, она переворачивает ракушку и
разбросала ключи у ног Оливера.
Практически потеряв сознание, Оливер заметил крохотное мерцание, вероятно,
это был солнечный луч, косо упавший в море. Во всяком случае, он привлек
внимание Оливера к компасу отца, который висел вокруг шеи Ондины.
Он видел, как стрелка двигалась, очень легко, до тех пор, пока не повернула
направо.
Наконец, стрелка указывала на ключ, который лежал, немного, в стороне от
других.
"Он знает дорогу домой," — сказала его мать.
Оливер наклонился вперед и схватил ключ. Перед глазами уже начинало темнеть,
когда он вставил его в замок на сундуке.
Он вошел очень легко и без труда открыл замок. Из сундука вылетело черное
облако чернил.
В сундуке не было ни золота, ни драгоценностей, ничего, что можно было бы
назвать сокровищем.
Морские нимфы показывали ему один предмет за другим.
Огнетушитель.
Мегафон.
Зуб акулы.
Оливер моргал в удивлении. — Но это же никакие не сокровища, — произнес он
с трудом.
— Сокровище тогда становится сокровищем, — отвечала Марина, — если ты
считаешь его таковым, если нуждаешься в нем больше всего на свете, — она
протянула руку к Ондине, сняла компас с шеи сестры и сунула его в руку Оливеру.
Оливер задумался над ее словами. И в тот момент, когда он потерял сознание, он
понял, что это был лучший совет в отношении любви, который он мог получить.
Глава 8
Оливер
О Делайле Макфи мне известно следующее: Она грызет ногти, когда нервничает.
Она фальшиво поет. Она так странно подчеркивает некоторые слова своим
необычным акцентом, хотя, может быть, это я произношу их не правильно.
У нее невероятно завораживающие глаза, как будто ей совсем не нужны слова,
потому, что все что она чувствует, написано в ее глазах
— Ты меня не слушаешь, — жалуется Делайла.
После нескольких часов разлуки мы, наконец, снова вместе. Ее немного трудно
понимать, потому что из этого чудоящика, который она называет радио, гремит
музыка, так она надеется, что ее мать нас не услышит, если мы будем громко
разговаривать.
За плечами Делайлы видна знакомая обстановка ее спальни— розовые стены,
розовые абажуры, все розовое.
Краем глаза я вижу плюшевую подушку, отделанную бахромой. И конечно же она
тоже розовая.
— Потому что ты приводишь меня в замешательство— , отвечаю я.
— Я же просто здесь сижу и разговариваю с тобой!
— Вот именно, — отвечаю я и улыбаюсь.
Мне нравится, что она краснеет, когда я ей вот так улыбаюсь. Тоже самое
происходит, когда я улыбаюсь Серафиме, но у нее это получается далеко не так
очаровательно. Интересно, правда?
Я наблюдаю за ресницами Делайлы, которые отбрасывают тени на ее щеки. В то
время как она болтает сама с собой, я думаю о том, какого цвета ее волосы —
полированной древесины или скорее молочного шоколада.
— Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь себя запертым, — говорит Делайла. —
Но лучше быть взаперти, но живым— что бы это не означало в книжном мире—
чем свободным, но мертвым.
Определенно древесина или может быть орех.
— Если даже такое простое существо как паук не может выбраться из книги, то,
как это может получиться у человека? И что если я заберу тебя из книги, а ты
окажешься всего лишь... словом?
Она встает с кровати и начинает ходить с книгой взад вперед по комнате.
С этого ракурса я могу лучше разглядеть помещение сзади нее: зеркало, в раму
которого воткнуты фотографии Делайлы и той девушки, с которой она
разговаривала сегодня, Делайлы на вершине горы с широко распростертыми
руками, Делайлы и ее матери, корчащих гримасы.
Если я когда-нибудь выберусь из этой книги, то первое что я сделаю, это стащу
одну из этих фотографий, чтобы всегда иметь ее при себе.
И я еще кое- что я могу сейчас разглядеть: ее странную одежду, своего рода
голубые брюки с различными прорезями и дырками, показывающими всю ее
фигуру. Вещь так ее облегает, что кажется, как-будто на ней практически ничего не
надето.
— Почему ты не надела платье? - вырвалось у меня.
Делайла останавливается и смотрит мне в лицо.
— Что ты сказал? Это что еще такое?
— Твое облачение неприлично!
Она фыркает. — Это намного приличней того, что носят девушки в моей школе.
Расслабься Оливер, это всего лишь джинсы.
Я уже видел читателей в странных одеяниях, но они, как правило, так близко
наклоняются над страницей, что я до сих пор не замечал различий между моей и
их одеждой. У Делайлы же они явно бросаются в глаза.
— Как я уже сказала, я бы и правда рада тебе помочь. Но я весь день
раздумывала о тебе- поверь, я только о тебе и думала...
Услышав это, я ухмыляюсь.
— И я пришла к выводу, что не прощу себе, если тебя из- за этого убью.
Я вскинул голову.
— Убить меня? На кой черт тебе это делать?
— Оливер, ты вообще слушал? Я не могу рисковать, чтобы с тобой произошло
тоже самое, что и с пауком. Она садится и пристально смотрит на колени.
— Я же только что нашел тебя. Я не могу потерять тебя снова.
В сказке мне вообще никогда не приходила мысль о смерти. Я знаю, что морские
нимфы не дадут мне утонуть. Знаю, что всегда одолею дракона. Знаю, что
побеждаю каждый раз над Раскуллио.
Но в этом другом мире все совершенно не так. Там нет второго шанса. Там смерть
— это что-то реальное.
Понимание, что я лучше бы умер, чем, вероятно, никогда по настоящему не
поцелую Делайлу МакФи, врывается в меня как удар.
Возможно, я никогда не умирал в сказке потому, что никогда не имел чего-то, ради
чего стоило бы умереть.
— Нам просто нужно придумать другой способ побега, — предлагаю я. —
Определенно есть другой путь.
Я слышу, как мама Делайлы кричит ее имя, и внезапно книга захлопывается. В
надежде, что Делайла сейчас вернется, я жду некоторое время.