Она делает это и открывает книгу снова на сорок третьей странице.
— Мне очень жаль, — объясняет она. Она проносится через комнату и хватает
рюкзак, в который запихивает полотенце. — Мне нужно на тренировку по
плаванию.
— Я уверен, ты скоро выучишь хитрый прием, — отвечаю я. — У меня это так
было.
— Я уже могу плавать, — возражает Делайла. — Так называется вид спорта, и он
доставляет удовольствие.
Но если в комплексном плавании всегда оказываться последней как я, это дается
немного сложно, получать
от этого удовольствие.
— Почему тогда ты делаешь это?
— Моя мама считает, что это поможет мне лучше интегрироваться.
— Скажи ей просто, что хотела бы прекратить тренироваться.
Она останавливается и смотрит на меня. — Почему ты не говоришь своей маме
твое мнение, если она осложняет твою жизнь?
— Это совершенно другое. Я так написан.
— В одном ты можешь мне поверить, — говорит Делайла. — Быть подростком не
очень сильно отличается от того, чтобы быть частью истории, которую выдумал
кто-то другой. Всегда есть кто-нибудь, кто считает, что знает все лучше чем ты.
Я дарю ей мою очаровывающую улыбку.
— Ты могла бы вместо этого остаться со мной.
— Я бы хотела, — вздыхает Делайла. — Но этого не произойдет.
— Тогда возьми меня с собой.
— Книги и вода не совместимы.
— ДЕЛАЙЛА! — снова с заднего плана гремит голос ее матери.
И так она закрывает книгу, на этот раз более аккуратно, и покидает меня.
Я сажусь в углу сорок третьей страницы и сразу же начинаю скучать по ней, когда
королева Морин проходит через край страницы. Так происходит, если книгу
закрыли,
каждый из нас может гулять везде, нет никакого личного пространства. — Ой, мне
ужасно жаль! — говорит она и разворачивается, чтобы уйти. — Я не знала, что
кто-то есть на этой странице!
— Нет, нет, — говорю я и встаю. — Все в порядке.
Королева Морин, конечно, не моя настоящая мама. Собственно, автор, написав
эту историю, подарила всем нам жизнь. Но, как известно два актера, которые
давно играют роль, Морин и я понимаем очень хорошо друг друга и
идентифицируем нас с нашими персонажами, что она уже почти исполняет роль
моей матери за пределами этой книги.
Мне нравится, что она всегда, когда она в настроении печь, приносит для меня из
кухни замка имбирное печенье. И время от времени я прихожу к ней за советом,
если поспорил с Фрампом или Серафима сотворила себе иллюзию так, что
преследует меня постоянно в наше свободное время. Я ценю советы Морин.
Я считаю, что так мой персонаж смешивается с настоящим я.
— У тебя есть немного времени? — спрашиваю я.
— Конечно, — она подходит ко мне и садится рядом со мной на маленькую
скалистую глыбу. — Ты выглядишь так, как будто хочешь разбежаться и врезаться
в стену.
Я извергаю воздух. — Я просто ужасно разочарован.
— Кто же тебе так насолил? — спрашивает она и поднимает при этом одну
бровь.
— Если мы только выдуманные, наши чувства вообще могут быть настоящими?
— Ах, дорогой! — начинает Маурин. — Так кого- то сегодня потянуло на
философские темы...
— Я серьезно, — перебиваю я ее. — Откуда я должен знать, что должен
испытывать, когда люблю?
— Ох, ты боже, пожалуйста, не говори мне, что ты втрескался в эту нелепую
принцессу...
— В Серафиму? — дрожу я. — Нет.
Глаза Морин начинают светиться. — Это Эмбер верно? Я видела, как она
украдкой пожирала тебя своими крохотными глазками.
— Я не влюблен в фею...
— Ну не в Кук же?
— Кук? Она в два раза старше меня...
Морин хмурит лоб. — Одна из морских нимф? Я должна предупредить, ваши
свидания будут довольно мокрыми...
— Она не из книги, — отвечаю я.
Морин удивленно моргает. — Ага. Ну, тогда, мой мальчик, я не могу тебе с этим
помочь.
— Она не похожа ни на кого из тех, кого я знаю. Я скучаю по ней, если ее нет
рядом. А если она открывает книгу, и я вижу ее лицо, едва могу открыть рот, не
говоря уже о том, что мой текст обрушивается на меня. — Я пытаюсь попробовать
слова на вкус. — Мне кажется, я влюблен в нее. Но как я могу быть в этом
уверен? Единственная любовь, которую я знаю, была написана для меня.
— О, дорогой мой, именно это и есть любовь.
Сила, которая больше нас с тобой и которая заставляет нас тянуться к
совершенно особенному человеку.
Морин говорит так, как будто точно знает, о чем идет речь. Как будто она сама
пережила то, что я чувствую теперь.
— Я думаю, ты правда любила Мориса, — говорю я.
Она смеется.
— Сокровище мое, он не больше чем воспоминание.
Я прижимаю пальцы к вискам. Все так запутанно, что реально, что на самом деле
фикция?
В сказке я влюбляюсь в Серафиму, но то, что я испытываю рядом с ней,
совершенно не похоже на те чувства, когда рядом Делайла.
С Серафимой я делаю вид, как будто влюблен. С Делайлой все по новому, в
цветных тонах и непредсказуемо. — Откуда ты тогда знаешь, что такое любовь?
— Из историй, которые написаны о любви, рассказанные людьми, которую он
испытали. В пещере Раскуллио есть пещера с огромным количеством книг
о персонажах, которых нет в нашей истории, но все равно они похожи друг на
друга.
Ромео и Джульетта, Красавица и Чудовище, Хитклифф и Кэтрин.
— Кто они такие?
Морин пожимает плечами. — Я не знаю, на наш автор написала их имена на
нашей книге, которые стоят на иллюстрации на тридцать шестой странице. Пару
из них я прочитала, в свободное время. Ты знаешь, что все, что возникает в голове
у автора, может осуществиться в книге, даже если это совершенно не настоящая
история.
Это верно. Мир, в котором мы живем, выходит за границы сказки, она такая же
большая как фантазия женщины, которая сотворила нас. Поэтому Фрамп и я могу
играть в шахматы, а капитан Краббе охотно выдумывает кроссворды.
Как будто автор, придумала помещение в которых мы живем, очень точно и
нарисовала вплоть до мельчайших подробностей. Кухня замка, например,
полностью оснащена зерном, мукой и посудой, даже если Кук в сказке
в действительности не печет. Поэтому Морин проводит свое свободное время с
кулинарными книгами и готовит для нас пироги, паштет и кексы.
— Могу я еще кое, что у тебя спросить? — я поворачиваюсь к Морин. — Морис
для тебя просто воспоминание, это я знаю. Но все таки он отправился туда ,чтобы
спасти тебя, и в результате, навсегда покинул тебя. Стоит ли на самом деле
умереть ради того, кого любишь?
Она раздумывает некоторое время над этим. — Это не правильный вопрос,
Оливер. Ты должен спросить себя, можешь ли ты без нее жить?
Фрумп созвал всех сказочных персонажей на встречу, поэтому мы все собрались
на последней странице истории, на пляже вечности. Он стоит на задних лапах на
древесном пне и обращается к толпе.
— Друзья, в последнее время я обратил внимание на то, — начинает он-он и
правда самый лучший оратор из всех нас, — что мы не справляемся с работой.
— Не справляться — это моя работа, — замечает дракон Пиро, который надо
признать здорово выглядит со своими новенькими огненно-красными резинками
на брекетах верхней челюсти.
— Так написано на странице 40.
— Я имею в виду в переносном смысле, — говорит Фрумп. — Большинство из
нас почти не появляются, потому что читатель видимо зафиксирован на какой-то
определенной странице.