Слезы жгут глаза. — Я не хочу говорить об этом, — отвечаю я. Я в один день потеряла двоих друзей.
Моя мама садится рядом со мной на кровать. — Ты же знаешь, что это такое, это происходит снова. И если ты хочешь поговорить об этом, я всегда готова для этого.
Это приятно почувствовать, как она обнимает меня рукой, и некоторое время кажется, все было бы так просто. Мыли о том, что все урегулируется как-то самостоятельно. Она одаривает меня поцелуем в макушку. — У меня есть идея, — говорит она. — Давай посмотрим какой-нибудь фильм вместе?
Я поднимаю на нее взгляд. — Как в старые времена?
— Я сделаю попкорн, — говорит мама. — А ты принесешь Ариэль, русалочку.
Если подумать, почему у моей мамы жизненно важная проблема состоит в том, что я читаю сказку, но она с легкостью соглашается посмотреть со мной рисованный мультфильм Диснея и с радостью предвкушает предстоящий вечер, когда я придаюсь иллюзии, что мечты могут сбываться. — Хорошо, — говорю я тихо, и она обнимает меня крепче.
Когда она уходит, я подхожу к книжной полке, чтобы достать книгу. Я хочу лишь ненадолго открыть сорок третью страницу, чтобы рассказать Оливеру о своей замечательной идее.
Но затем я думаю о маме там внизу, которая так старается, чтобы сделать меня счастливой. Для начала Оливер должен подождать.
Диснеевский фильм лежит в картонной коробке в моем шкафу на верхней полке. Так как я не могу дотянуться, я подтаскиваю корзину для белья, переворачиваю ее и использую ее как табуретку. Я вытягиваю руку и хватай край коробки. Но вдруг все вокруг меня светлеет и становится серебристым, как будто ночью пошел снег, и внезапно я падаю, лечу кувырком через голову в большое, далекое, пустое ничто.
Я начинаю кричать. Я падаю настолько быстро, что ветер шумит в моих ушах, и глаза слезятся. Это, как будто меня кто-то выкинул из реактивного самолета. Я замечаю нечеткие черные контуры, которые пролетаю. Затем я внезапно останавливаюсь. Моя футболка зацепилась за крючок, на котором я теперь вишу, материал натягивается на моих плечах.
Только это не крючок. Когда я оборачиваюсь, понимаю, что вишу на гигантской "з".
До тех пор пока закорючка у "З" не разгибается под моим весом, и я снова нахожусь в падении.
Пока я кувыркаюсь, местность вокруг меня заполняется цветом, сначала слабым, затем более интенсивным и ярким, пока я думаю, что в любой момент могу упасть на землю.
Я защищаю лицо руками и пытаюсь сгруппироваться, чтобы было не так больно при приземлении.
— Рооооммм! — от удара перехватывает дыхание, я неудачно приземляюсь на что-то твердое. Стопка книг падает и поднимает облако пыли.
Осторожно я поднимаюсь и ощупываю себя, чтобы убедиться, что ничего не сломано. Уголком глаза я замечаю движение и оборачиваюсь, согнув руки в позе каратэ, чтобы по возможности запугать агрессора.
Агрессор делает точно такое же движение.
Когда я делаю шаг вперед, я понимаю, что смотрю в зеркало. Я крайней мере, я думаю ,что это зеркало, хотя действительно узнаю себя.
Моя мама однажды отвезла меня в Монреаль. Мы гуляли по местам, которое наполняли по вечерам уличные художники и лавочки. Художники сидели над экранами и рисовали трепыхающихся детей.
Ради удовольствия мама решила нарисовать мой портрет. Хотя, несомненно, присутствовало сходство, но, по правде сказать, я считала, что картина немного зловещая. Она была простым, двухмерным изображением, ничего не имеющим общего со мной.
Изображение, которое смотрело на меня из зеркало, было таким же.
Медленно я вытягиваю пальцы к странной девушке, которой могла быть и я, когда слева от меня раздается громкий визг. Покрытый шрамами, с козлиной бородкой мужчина, которого я узнала бы всюду, сбивает меня с ног и прижимает крепко к полу.
— Ты — воровка! — кричит Раскуллио. — Ты также ужасна, как сказал принц. Прежде чем наступит ночь, ты станешь кормом для дракона.
Я просто выдумала все это. Это единственное объяснение, которое у меня есть для того, что меня тащат выдуманные персонажи через волшебный лес.
Но если я только выдумываю это, как выходит так, что канат, которым меня связал Раскуллио, натирает запястья?
Как так получается, что я чувствую запах горящего дерева из хижины Орвилля, как феи, которые такие же большие как комары на анаболиках, дергают меня за волосы и одежду?
Я знаю, что, собственно, должна испытывать панический страх, но я слишком занята тем, чтобы осмотреть все в мире, о котором я так долго думала.
Надо мной, где должно находиться небо, вдали висят части букв. Я могу различить только цвета и контуры, как будто бы я смотрела на солнце со дна пруда.
— Ох, ты Боже мой, — пыхчу я, — это же королевский замок?
— Нет, это буханка хлеба, — ворчит Раскуллио.
— Оливер рассказал мне, что ты воруешь, но он не предупредил, что ты еще и слабоумная...
Если это замок, значит, я сейчас встречу Оливера.
Увижу его впервые, по-настоящему.
Я резко останавливаюсь, так что Раскуллио тоже вынужден остановиться. Скованными руками я пытаюсь разгладить волосы и поправить футболку, чтобы было не заметно возникшую трещину из-за "З". — Я выгляжу приемлемо? — спрашиваю я своего похитителя.
— Я думаю, если вам нравится этот изнуренный, оборванный вид, — он дергает меня дальше, и как по мановению волшебства решетка поднимается, и четыре герольда объявляют триумфально о моем прибытии. Раскуллио снимает мои оковы и толкает меня вперед, так что я приземляюсь на четвереньки между громкими аристократами и придворными дамами.
— Что у нас тут, Раскуллио?
Когда я смотрю вверх, понимаю ,что королева Морин направила свой взгляд на меня. Сверкающие алмазы, сапфиры и рубины на ее короне слепят меня. Ее вечернее платье с золотыми галунами и края ее королевской пурпурной накидки украшены мягким горностаем. Все эти маленькие детали, которые я вижу здесь в непосредственной близости, несравнимы с иллюстрациями книги. Все выглядит таким настоящим...
Потому что все настоящее.
Я чувствую себя как во сне. Вам никогда не снилось ничего подобного, что стопроцентно казалось настоящим, будто вы действительно переживаете это? Так интенсивно, что вы могли бы запечатлеть все в памяти? Так натурально, как будто сон реален?
Королева Морин хватает воздух. — Принесите бедной девочке одеяло. Она же практически в нижнем белье!
Дворянин набрасывает на меня попону, и я закутываюсь в нее, хотя я и полностью одета в шорты и футболку.
Молниеносно я пытаюсь придумать, какое извинения могу принести, за мое присутствие. Книга однозначно закрыта, так как ничего из этого в сказке не происходило. Итак, это значит, что все, что рассказывал Оливер правда: между строк есть совершенно другой мир.
— Ваше Величество, я привел к вам подлую, гнусную воровку! — говорит Раскуллио и королева улыбается. — Я прочитала книгу синонимов, которую ты подарил мне на рождество.
Я встаю и упираю руки в бока. — Для информации, я никакая не воровка.
И я не преступница, не подлая и не гнусная. Наоборот, некоторые люди называют меня умной, остроумной и добросердечной, — поднимаю я подбородок.
— Владение языком, твердая пятерка.
— Умная— Остроумная— Добросердечная, — повторяет королева Морин. Это довольно длинно, дорогая.
У тебя есть прозвище?
— Нет. Мое имя Делайла.
— Почему ты не сказала об это? — спрашивает королева.
— Потому что этот там, — я показываю пальцем на Рускуллио, — представил меня как воровку.
— То, что эта девушка связана с криминалом, я знаю из первых рук, от его Королевского Высочества, Принца Оливера, — сопит Раскуллио.
Королева Морин оценивает меня. — Она не похожа на преступницу. Скорее как гуляка.