Пока обходит авто, убираю смартфон под бедро, пытаясь пристегнуть ремень, но натыкаюсь на заглушку. Дамир садится рядом именно в этот момент, цепляет взглядом мои руки, отпускающие не столько элемент безопасности во время дорожного движения, сколько во время подобных остановок.
Я же знаю, что придется платить.
— Ты очень милая. — Шепчет, нажимая на кнопку старта.
Ага, как тысяча маленьких ёжиков.
Включает аудиосистему, снова касается ладони.
— Дрожишь? — Обдает хрипотцой. — Пугаю? Я такой страшный?
— Холодно.
Да, я зачем-то вру. Но этот страх мне уже привычен. Что ни ответь на подобное, если он захочет, результат не изменится.
— Малыш…
Только дальше я уже не слушаю, лишь мельком замечая на периферии, как Дамир будто случайно касается губами моих пальцев.
Напротив вспыхивает дальний свет чужой машины, ослепивший вдруг. Этого парня рядом ничего не смущает. Фары уже не слепят, становясь чётче, чтобы слегка очертить вполне знакомую иномарку среднего класса. Скорее, даже бюджетную. Раз в двадцать дешевле, чем эта машина.
Я могу даже не клясться, что там Котов за рулем. Все видит сейчас, совершенно не меняясь в лице. И единственное, что приходит мне в голову, это то, что Тимофей Анатольевич может уехать… а он же выпил… и очень много.
Меня не заботит, пил ли Дамир, хотя моя жизнь на ближайший час будет в этих руках. Его ангел-хранитель давно сшил крылья купюрами, а такие, если и ошибутся, то скорее останутся живы.
Но тот мужчина...
Сейчас я могу выйти и пересечь парковку. Просто заставить Тимофея Анатольевича выйти из машины. Что дальше? Он может отказаться, а может и согласиться. В конце концов, я даже могу повести сама, если у него не механика.
— Детка… — Дамир отлипает от руки ровно в тот миг, когда машина напротив трогается с места, поворачивая и уезжая отсюда.
Я закрываю глаза, чтобы не дать себе разреветься. Водитель рядом оптимистично ухмыляется, будто решив, что доставил мне удовольствие. Ну, так что там, Нина? Пора платить по счетам, "детка"?
— Иди ко мне.
Беру себя в руки и, улыбнувшись, шепчу какую-то дичь, вспомнив вдруг преподавательницу, бьющую себя в грудь томиком административки:
— Извини, я не хочу угодить на пятнадцать суток.
Смеется. Низко и, что скрывать, возбуждающе.
— Мы здесь ничего такого не сделаем. — Дополняет. — Если ты не захочешь.
Снова тянет руку.
— Иди сюда, крошка, меня не стоит стесняться.
Что это? Взаимное согласие? Что сказала бы на это мама? А папа? Папа бы выдернул меня за шкирку и поволок по этой парковке, не гнушаясь камер видеонаблюдения, сколько эта тачка ни стой. Но он всегда появляется лишь в самый крайний момент, и сейчас абсолютно точно не он.
Я медлю и даже могу улыбнуться.
— Отвези меня потом, хорошо?
Дамир обволакивает улыбкой в ответ.
— Я же дал слово, не бойся.
Будешь спрашивать у себя, хотела ли ты отказаться
От автора: Эта глава имеет терпкое послевкусие, ещё и носит характер 18+. Она необходима для изменений героини в дальнейшем, да и сыграет роль в развитии отношений между героями. Это, правда, не вычеркнуть, хоть гг-ине и захочется. Если не уверены, что хотите читать, всё в порядке. Спасибо, вы замечательные.
Нина
А ещё, кто бы что ни говорил, сопротивляться всегда страшнее. Проще играть по правилам. И принимать вовремя противозачаточные, как говорит Эрика.
И да. Попробуй здесь сказать нет… просто попробуй. Я пробовала поначалу, итог был хуже. Зачем рисковать сейчас?
— Нин, не хочешь?
Он садится удобнее, отодвигает на максимум свое шикарное ломающееся под его фигуру кресло. Явно нажимает на сохраненную позу, заставляя механическую спинку откидываться назад, пока я скидываю босоножки и аккуратно разворачиваюсь.
Дамир обхватывает талию, помогая перелезть к нему на колени. Гордо проходится взглядом по моей фигуре, не убирая ладоней.
И что, Нина? Стоило ли отказывать тогда в клубе, если итог тот же? Только теперь без шанса передать эстафету другой.
Тесно.
— У тебя глаза потрясающие… но грустные, правда?
Он бережет мою голову, наклоняя к себе ближе. Выдыхает в меня и все также жутко улыбается.
Нет. Это не принуждение. Обычная прелюдия.
Скользит огромными ладонями по едва скрывающей что-то ткани и замирает на бедрах, удобнее усаживая на себя и раздвигая ноги еще больше. Так, что следом улыбка становится еще опаснее, донося до моих ушей шепотом:
— Моя шикарная девочка, нравлюсь же, но все равно дрожишь. Еще не согрелась?